Праздни и будники
Шрифт:
Зато внуки и правнуки скупого Мельника узнали тайну его внучки, жены гончара. Вот что рассказывала добрая бабушка своим внучатам: как стал ее Мельник принуждать идти за нелюбимого, так задумалась девушка, что же делать. Знала она, деда не умолить и помощи ей жать не от кого. Думала она думала и смекнула: виной всем ее несчастьям богатое приданое, на которое позарился жених. И вот, оставшись дома одна, упала девушка на колени перед иконой Богородицы, долго молилась, совета просила и помощи. Помолившись, взяла свечку и пошла в клетушку к сундуку с
Внуки, конечно, слушали бабушкины истории, как слушают сказки. Чудеса, да и только. Выдумщица бабушка, сочинила про пожар, да про жадного деда, прямо можно записывать и в книжку. В жизни так не бывает…
Или, бывает?
Похороны Магомета
С утра Витюшка выпросил у жены новый спортивный костюм, чистую футболку; нарядился и пошел хоронить Магомета.
Магомет – бывший Витюшкин сослуживец, отравился водкой. Купил человек водку в киоске, чтобы отпраздновать день рождения, гостей созвал, и – такое несчастье.
Погибли все пять человек, включая соседку – старенькую учительницу, зашедшую к Магомету за солью.
Киоск, конечно, закрыли, водку конфисковали, дело уголовное завели, но Магомет ушел навсегда…
По поселку ползли слухи: когда, мол, обнаружили отравившихся, кто-то еще был жив; учительницу даже отвезли в больницу, но не откачали…
Витюшка, слушая все эти подробности, вспоминал о том, как он обиделся на Магомета, из-за того, что тот не позвал его – Витюшку, праздновать. А теперь, выходит, что Магомет ему жизнь спас?
Год выдался урожайным, на смерти. Весной от инфаркта умер Генка – лучший друг Витюшки. Тридцать два года, а он взял и умер. Витюшка тогда так испугался, что не пил восемнадцать дней. Сегодня он выпьет, конечно, чуть-чуть, за упокой души; нельзя не выпить! И почему все считают его алкоголиком? Ну, выпивает он, иногда, как и все. Он же мужик, в конце – концов! Он сам знает, когда ему пить и сколько.
У подъезда дома, где жил Магомет, уже стояла машина, с откинутыми бортами, собрались зеваки. Витюшка прошел в дверной проем, деловито расталкивая мешающих.
– Пропустите, пропустите! – строго покрикивал он, и люди расступались.
В магометовой однокомнатной квартирке царило оживление. Оставшиеся в живых друзья, вовсю провожали покойного. Красный гроб с телом Магомета покоился в комнате на столе. Витюшка мельком скользнул взглядом по серому, с провалившимися щеками лицу того, кто недавно был Магометом, вздохнул и прошел на кухню.
– Витек! Пришел!
– Держи! За упокой! – загомонили присутствующие. Витюшке тут же протянули стакан с водкой.
– Он, вроде, мусульманин… Был…, – предположил Витюшка, принимая стакан «по– культурному», двумя пальцами.
– Ну, пусть земля будет пухом!
– На поминках не чокаются.
– Не
– А вера у нас у всех одна…
– Все-таки, надо было ихнего муллу пригласить, – посетовал Витюшка, – родственники где?
– Да нет у него родственников.
– Э, мужики, айда – выносить!
Загомонили, затоптались на тесной кухне, столпились в узком коридорчике.
– В двери-то пройдет?
– Мы – аккуратненько!
Витюшка под шумок быстро налил и выпил еще с пол стакана. Он поторопился, водка пошла «не в то горло», он закашлялся, до слез. Кто-то вбежал в кухню и сзади стукнул его по спине. Витюшка вздохнул:
– Благодарю!
– Закусывай, Витек!
– Ага…
В дверях произошел затор. Пытались протиснутся с неудобной ношей.
– Чего встал?
– Застрял!
– Наподдай!
– Да, развернулись бы!
Витюшка выглянул из кухни, понаблюдал за суетой, опять вздохнул, вернулся к столу, подхватил початую бутылку, сунул под футболку и быстро вышел в освободившийся дверной проем..
Мужики тащили гроб по узкой лестнице, то и дело задевая им углы стен, перила, мешали друг другу. Покойник сползал, его все время поправляли, тюль сбилась, но на это никто не обращал внимания.
На нижней лестничной площадке столкнулись с другим гробом. Хоронили старенькую учительницу. Разминуться никак не удавалось. И тут Витюшка принял самое деятельное участие: он стал руководить, подставлял плечи то под один, то под другой гроб, кричал на родственников с другой стороны и на своих.
– Вир-ра! – распоряжался Витюшка, – Ма-а-йна!
– Женщину вперед пропустите, – не выдержал Андрюха, мокрый под своей ношей. И порядок сразу удалось восстановить. Магомета чуть подняли вверх по лестнице, учительницу сразу пронесли вниз. Так и пошли дальше.
Витюшка несколько раз останавливался и отхлебывал потихоньку из бутылки. Он проникся важностью происходящего, ничто не раздражало его чувства. Он скорбел, как мог.
Что и говорить, похороны удались!. Вот когда хоронили этого, как его? Брата жены дяди Вовы. Так вот: тот сгорел в машине, и за ним пришлось ехать в другой город, забирать из морга… Потом родственники, особенно женщины. Вою было! Неприятно. Помянуть, по-человечьи, удалось уже только в автобусе, а так – все время на трезвую голову…
Витюшка понаблюдал, как оба гроба поднимают на машины, спохватился и сам полез. Но оказалось, не туда, чужая машина. Мужики машут, народ зубоскалит. Витюшка потрусил к своим, его втянули на платформу. Тронулись.
По дороге опять разлили по стаканчику, умаялись… Оркестры заиграли. Витюшка предложил нести гроб на руках.
– До кладбища – рукой подать!
Идею поддержали, но вяло. Витюшка прислонился спиной к гробу, прикурил папироску и хотел предложить Магомету; тюль прожег, его остановили… А Магомет лежал все так же тихо и безразлично, уставив заострившийся нос в белесое небо.