Предание Темных: Вечность не предел
Шрифт:
– Нет! Не смейте трогать!
Лале в последний момент, точно легкая и быстрая птичка, успевает перехватить его руку, больно вцепившись в нее..
ВСПЫШКА! Как и в предыдущие разы, что-то необъяснимое, заставляющее при касание порой видеть фрагменты прошлого того человека, которого она коснулась, уносит ее в темноту..
«…Ну, Хюма! Расскажи нам, как твой сынок султаном станет! Ха-ха-ха!
Халиме
(..кто это?
– в прошлом: фаворитка султана мурада, почти королева
заливается звонким смехом, и остальным девушки тут же подхватывают. Сейчас Халиме выглядит совсем иначе, чем та, которой Лале видела ее на Ночи Хны.
Конечно, она во-первых гораздо моложе.. но во-вторых, гораздо более богаче одета. Самая изысканно разряженная из девушек. Восседает, словно королева, а ее шеи и руки украшены множеством изысканным драгоценностей. Хищная довольная улыбочка говорит о том, что она мало того, что знает о своем положении – так еще и прекрасно им пользуется.
Ха-ха-ха!
Звуки утопают в мягких обивках, не покидая пределов обеденной комнаты гарема.
Сама же Хюма, совсем просто одетая, как и прочие рабыни, стоит у двери, понурив голову. Несчастная, бледная..
– Ты поздно пришла – скалится Халиме, продолжая себя потешать – тут, у стола для любимых девушек султана, больше нет мест. Можешь пойти туда, к безродным, к своим! А можешь рассказать нам про Мехмеда-Великого-Султана, и мы найдем тебе уголок где-нибудь с краю. Все же с веселым представлением обедать приятнее!
И вновь смех со всех углов.
– Ну будет вам, девушки – едва сдерживая улыбку, вмешивается Явуз-паша.
Тоже моложе, но оттого не менее противнее и отвратительнее:
– Будет, зачем вы так. Может, и впрямь султаном станет четвертый сын..
Все снова дружно начинают смеяться – причем сам Явуз первее всех, едва договаривает последнее слово.
– Ладно – переведя дыхание, заявляет он – пойду я, не буду вам мешать..
Но направляет было к двери, но та в этот момент отворяется и не хватает лишь мгновения, чтобы дать ему ею по голову.
Входит Айше.
У Лале перехватывает дыхание, когда она вновь видит свою мать.
– Доброго всем дня, госпожи.. Явуз-паша.
Взгляды Айше и Явуза пересекается.
Обоим явно от этого неприятно и они спешат разойтись. И тут, давая убраться восвояси отсюда Явуза, Айше отступает и замечает Хюму, все еще стоящую возле дверей. Она искренне удивляется:
– Хюма-хатун, почему вы тут стоите? Пойдемте за стол.
– Там нет для меня места.. – робко, едва слышно, сообщает Хюма.
Айше
– Как нет, если есть? Вон же. Пойдемте, сядете рядом со мной.
Девушка мягко, но требовательно, берет Хюму за руку и ведет к своему месту – одному из лучших, в самом центре.
Даже Явуз, который было уже почти ретировался, застывает, изумленно открыв рот:
– Это место для членов семьи султана.. это не по правилам!
Айше одаривает его самым презрительным из всех возможных взглядов, полным неподдельного отвращения к одному тому, что она вынуждена ему отвечать:
– Не знаю таких правил. Я сестра султана, могу я садить рядом с собой кого захочу?
– М-можете..
Впервые Лале наблюдает Явуза таким растерянным и испуганным.
– Ну и славно. Устраивайтесь, Хюма-хатун. Халиме-хатун – она одаривает любимицу султана холодным взглядом – подвиньтесь, пожалуйста, немного..
Та сверкает на нее ненавистью, но, не смея ничем перечить, лишь покорно выполняет просьбу…»
.. Лале открывает глаза и трет гудящий висок.
Почему он так болит?
Оглядевшись, понимает, что лежит на тех же плитах, рядом с Нурай. Очевидно, она потеряла сознание и разомкнула пальцы, а Явуз, конечно же (разве удивительно?) вместо того, чтобы схватить ее за ту руку, которой она вцепилась тогда в него – с великим удовольствием просто позволил ей грохнуться вниз, больно ударившись о плиты.
Однако, оглядевшись, его единственного она и не замечает. Вот Нурай сидит рядом, вытирая кровь с губы, рядом растерянный Кемаль.. Но Явуза нигде не видно.
– Где он? – спрашивает Лале.
Нурай вновь озабоченно вытирает кровь:
– Испугался твоего обморока, ушел. Кемаль, тебе нужно идти за ним – указывает она помощнику.
Собственно, удивительно, что он до сих пор так и не поступил. Очевидно, ему еще придется за это поплатиться.
На молодой человек, на вещее удивление Лале, вместо того, чтобы тут же опомнится и кинуться следом за своим господином – вдруг опускается рядом с Нурай, достает платок и осторожно помогает ей вытирать кровь с губ, после чего так же бережно вытирает руки, которые она успела испачкать в крови:
– Мне так жаль, госпожа.. Ненавижу себя, что позволил ему..
Нурай испуганно машет руками:
– Ну что ты, Кемаль, ты не мог. Он бы тебя убил!
И все же благодарно касается его ладони, накрывая ту руку, что держит платок. Лале замечает, что в их пересеченных взглядах что-то мелькает. Очень тонкое, едва уловимое.. Но такое красивое. И пророчащее им обоим большие беды..
* * *
Лале отказывается, чтобы ее провожали, потому идет знакомой тропинкой к воротам одна. Несмотря на произошедшее, гложат ее совсем не потерянные краски (добудет новые), ни поступок Явуза-паши (разве впервой?) и даже не открытие чувств между Нурай и помощником ее супруга, о которых они, должны быть, сами еще не догадываются, но которые очень скоро станут явными.