Преданная демократия. СССР и неформалы (1986-1989 г.г.)

Шубин Александр Владленович

Следующие «Аграрные прения» вышли с торжествующим объявлением: «9 сентября расширенное заседание штаба отряда утвердило требования забастовщиков, в том числе и политический пункт: „Для организации постоянной связи между руководством отряда и трудящимися бригады имеют право выбрать своих представителей в штаб“. Совет отряда начал работать и, к удивлению скептиков, действительно принял ряд полезных улучшений на уровне здравого смысла. Низовая демократия доказала свою полезность.

Вспоминает В. Гурболиков: «Степень участия в такой демократической системе определялась желанием. Кто хотел, тот участвовал в принятии решений. Кто не хотел – тот не участвовал, доверял другим. Но в результате все равно действует инициативная группа. Самоуправление строится на том, что есть

люди, которым это интересно и нужно. Для тех, кому сейчас это не нужно, управление все равно будет существовать. Но оно не будет независимым от них. Слава Богу, дело лагерного управления было несложным, не потребовало от нас больших усилий и не позволило наломать дров».

Первый опыт самоуправления показал федералистам, что в современных условиях низовая демократия – это дело актива, который должен сознательно поставить себя в такие условия, когда он реально зависим от остальных и может быть ими сменен. «Общинные социалисты» не выступали против существования руководящей элиты, но искали возможность сделать ее подвижной, легко заменяемой в случае, если интересы элиты начинают заметно расходиться с интересами «низов», если возникает отчуждение.

Эти события привели к росту престижа смутьянов и их уверенности в своих силах. Одновременно «подпольщики» продолжали «антисоветскую» пропаганду, перлом которой стал роман-хроника А. Исаева «Сексуальная революция в Хавронино» – язвительный шарж на бюрократическую перестройку. Чтение текста заставляло студентов хохотать до упаду. Несколько лет спустя выяснилось, что «Сексуальная революция в Хавронино» – еще и провидение, предсказавшее события политической жизни 1988 года, связанные с письмом Нины Андреевой. Большой популярностью пользовались и анекдоты про классиков в стиле Хармса, например: «Как-то раз Маркс переоделся Энгельсом, а Энгельс – Марксом. И пошли гулять по Невскому проспекту. А навстречу им – Бакунин и Герцен. Тогда Маркс, который Энгельс, говорит Энгельсу, который Маркс: „Спорим, тот, который Бакунин, – не Бакунин вовсе, а переодетый Герцен. А тот, который Герцен, – не Герцен, а переодетый Бакунин“. Маркс и Энгельс не знали, что Бакунин и Герцен были дворяне и не имели глупой привычки переодеваться друг в друга и писать одно и то же».

Во время работы на картошке в сентябре – октябре федералисты предприняли попытку свести воедино наработанные идеи в наброске программной работы «Принципы федерализма».

Вспоминает В. Гурболиков: «Мы попытались тогда написать что-то вроде своего „Капитала“, основанного на теории отчуждения и возможности его преодоления. То, что у молодого Маркса было названо и признано нами интересным, стало основой этой попытки создать свою общественную и историческую теорию. По-моему, там было много здравых вещей, логичная система. И проговоренность их, ясное понимание, очень помогало потом в пропагандистской работе».

Эта работа не получила распространения из-за своей излишней академичности, но фиксирует состояние взглядов федералистов накануне начала ими публичных действий. В «Принципах федерализма» будущие «общинники» доказывали, что экономика вовсе не детерминирует сознание и идейно-политическую сферу, что существует равноправное взаимовлияние идей, системы власти и социально-экономических реальностей. На основе этого вывода они строили отличную от марксисткой систему формаций – уже не общественно-экономических, а просто общественных. Первой эксплуататорской формацией оказывается бюрократическая. Новая бюрократическая формация возникает и на современном витке развития общества. В центре этой теории стояли понятия отчуждения и класса бюрократии. Маркс упоминается в этой работе еще в почтительном ключе. Анализируя процесс специализации, теоретики показывали неизбежность отчуждения и формирования классов, но также обосновывали и необходимость их преодоления в будущем. По их мнению, это зависело от реальных возможностей трудящихся участвовать в организации производства. В последнем тезисе заложены основы будущего «оппортунизма группы». Преодоление «отчуждения трудящихся от средств производства» (то есть переход от управления к самоуправлению) тормозится не только бюрократической элитой, но и отсутствием у трудящихся соответствующих навыков. Поэтому переход от эксплуататорского общества к социализму должен был, по мысли федералистов, происходить постепенно, даже если на пути этого перехода будут и революционные этапы.

В предназначенной для публичной агитации части своей программы федералисты выступали против бюрократизации управления и распределения, против того, чтобы «инициативу здесь перехватывало частное предпринимательство, опасно сплетающееся с коррупцией вышедших из-под контроля чиновников», а также за «такую модернизацию демократических институтов советского государства и аппарата управления, которая ликвидирует саму возможность их отчуждения от трудящихся», и за «тесное соединение трудящихся со средствами производства, выражающееся в непосредственной связи их реальных доходов, личного трудового вклада и успехов предприятия». Это были весьма умеренные требования. Но федералисты не собирались на них останавливаться.

К началу учебного 1986 года в МГПИ сформировалась группа инакомыслящих студентов в несколько человек, стремившихся как можно скорее перейти к открытой общественной активности. Ядро группы составляли федералисты и несколько их одногруппников, в разной степени разагитированных «на картошке», а также члены ОК ВРМП с истфака А. Василивецкий, В. Губарев и примыкавший к ОК В. Тупикин. К группе примыкали также несколько девушек с филологического и романо-германского факультетов, с которыми революционеры познакомились «на картошке». От них ждали дальнейших действий. Студенты рвались в бой. В октябре на истфаке было объявлено о заседании дискуссионного клуба «Социализм и демократия». Предстояла первая политическая акция.

ПОЛИТИЧЕСКИЙ ТЕАТР

ПОЛИТИКА МНОГОЕ БЕРЕТ от театра, от шоу. Она не может существовать без театрального пафоса и драматизма, без актерства и превращения масс в зрителей. И театр черпает сюжеты в политике. А в авторитарном обществе театр становится делом политическим. Эзопов язык театрa – политическая сила. В 1986 году, когда границы разрешенного были неясны, а репрессивная машина еще готова к подавлению инакомыслия, неформалы решили использовать форму театра в интересах агитационного содержания политики.

Сразу после приезда студентовисториков в Москву с сельхозработ «общинные социалисты» организовали дискуссионный клуб исторического факультета МШИ имени В. И. Ленина и межфакультетскую стенную газету, которая каждый раз выходила под новым названием: «Айсберг», «Ледокол» и так далее. Центральным материалом первого выпуска газеты стал мой памфлет «Обыкновенный рашизм», направленный против консервативного педагога К. Раша, выступившего 21 октября с лекцией в МШИ. Через несколько лет против Раша выступила и большая пресса (журнал «Огонек» даже под тем же заголовком), но в 1986 году педагог-милитарист пользовался поддержкой партийных органов. В статье воинствующий консерватизм Раша сравнивался с нацизмом, взгляды характеризуются как реакционные и казарменные: «Вот он, идеал школы, какой там школы – всего общества – лучезарная казарма, стройные колонны и ряды, беспрекословное подчинение старшим».

Студентам удалось даже передать текст статьи самому Рашу с предложением дать ответ. «Ответ» последовал из партийных органов.

Оказывается, патриотический педагог не поверил, что статья инициирована студентами, и решил, что имеет дело с происками влиятельных врагов. «Нам сообщили, что Раш собирается отвечать на наш выпад в партийной прессе. Я помню, нам это очень польстило» – вспоминает В. Гурболиков. Но парторганизация истфака настаивала, чтобы дело уладили миром, что и было сделано при посредничестве студента-коммунара с физфака И. Колерова и журналистки О. Мариничевой. Они организовали телефонный разговор между редакторами «Айсберга-Ледокола» и их «жертвой». Раш заявил, что его оппоненты не представляют подлинную молодежь, каковую отождествил с воинами-»афганцами», с негодованием отклонил предложение опубликовать в стенгазете ответ, но от преследования обидчиков также отказался.

В передовице к газете предлагалось создать дискуссионный клуб. Чтобы обсуждение политических вопросов было как можно более откровенным и в то же время не повлекло за собой репрессий по линии партийных и комсомольских органов, инициаторы решили начать с театрализованной дискуссии. Мнения высказывались от лица не самого говорящего, а некоего образа. Первым шоу подобного рода стал «Суд над империализмом». Судебная коллегия, в которую вошли два члена КПСС и я, вынуждена была оправдать империализм «за недоказанностью преступлений» после яркой защитительной речи адвоката Андрея Исаева.