Преданная
Шрифт:
Брат хмурится. Снимает ноги с кресла и упирает локти в стол. Подается вперед.
Я знаю, что он не в силах защитить меня ни от Тарнавского, ни от Смолина, максимум – утащить обратно в наше семейное гнездо, но его серьезность все равно трогает. И бодрит.
– Ничего ужасного. Точнее ужасно, но… – Беру паузу. Продумываю, как бы сказать… – Только поклянись, что это между нами, Владь. Ни родителям. Ни Ане своей.
Укоризненное:
– Юль, – работает лучше любой клятвы. Он прав. Нас даже просить друг друга о таком не нужно. Клятва работает по умолчанию. – Говори.
– Я не сама устроилась к судье, как ты сказала своей девушке. Все немного сложнее.
Влад хмурится все сильнее и сильнее.
– Я с ним не сплю. Я ни с кем не сплю. И эта квартира… Она не моя, конечно. Ее купил моей подруге отец. Ключи дал он. Я могу здесь жить. Но есть… Условие…
– Какое? – Хриплый голос брата доказывает, что успокоить я пока не смогла.
Сглатываю ком в горле. Нервно глажу ткань юбки. Настраиваюсь почти что на прыжок с парашютом.
– Я не просто к судье устроилась, Владь. Я… К Тарнавскому. Помнишь Тарнавского? – Он дергает головой из стороны в сторону. Я как будто разбиваюсь о первую из скал. Отбрасывает. Лечу дальше. – Когда с тобой случилось… Когда тебя обвинили в изнасиловании… Тебе дали государственного защитника. Помнишь?
Брат коротко кивает. Смотрит на меня неотрывно.
– Это был Вячеслав Тарнавский. Но он давно ушел из адвокатуры. Стал судьей. Преподавал у меня в университете. Я его… Хорошо помню…
– И что, Юль? – в голосе Влада проскальзывает явное раздражение. Чиркаюсь о вторую скалу. Тоже больно, но меньше.
– Он искал помощницу. Предложил мне… – Пульс взводится. Я знаю, зачем делюсь. Хочу поддержки. Мотивации. Сил хочу. Делаю вдох-выдох. Фокусируюсь взглядом на лице Влада. – Но у него есть враги. Один из них – владелец этой квартиры. Он предложил мне… Да даже не предложил, мне выбора не оставили… Я должна следить за Тарнавским и передавать информацию нужным людям… За это мне – деньги. Квартира. Потом обещают работу…
– И ты что? – Вопрос бесцветным голосом отзывается дрожью. Я не понимаю: это осуждение или нет?
– Я не могу, Владь. Я ничего не передаю. Но и ему сказать правду не могу. Он уже не поверит. Мне кажется, я в западне. Что делать – не знаю. Я жить не смогу, зная, что получила счастливый билет за счет чужого горя. Я не говорю, что он святой, но нельзя так…
Музыкальный трек заканчивается. В комнате на несколько секунд повисает полная тишина. Я жду какой-то реакции, а Влад смотрит на меня и молчит.
– Он тебя спас. Я не могу так с человеком, который нас всех тогда спас…
Складка между бровей Влада медленно расслабляется. К своему удивлению, я вижу, что брат ухмыляется.
Откидывается на спинку стула, складывает руки на груди и чуть склоняет голову.
– Ты прикалываешься, Юль? – Вопрос Влада заставляет опешить. Я хлопаю глазами и не знаю, что сказать. Очевидно, нет. Я душу изливаю. Хочу услышать, что права. Что умница. Что он гордится. И что он поступил бы так же.
А Влад шумно выдыхает и качает головой. Вдруг чувствую себя… Дурой.
Брат встает и, продолжая покачивать, делает несколько шагов в центр комнаты. Разворачивается.
– Ты себе такого придумала, Юль. Такого, блять, придумала… Кто тебе сказал, что он меня спас? – Молчу. Влад снова ухмыляется. – Ты малая была. Не помнишь ни черта. А я помню…
Мое тело каменеет. Душа морщится. Ей кажется, так будет менее больно. Но я сомневаюсь. По курсу падения – еще один пик. Чувствую, что этот прошьет насквозь.
– В смысле? – Спрашиваю хрипло. Дарю Владу плюс один повод усмехнуться.
– Меня любой вытащил бы, Юль. Просто любой. Тарнавский нихуя особенного не сделал. Там дело было плевое. Всем же понятно, что я не виноват. Он меня взял не потому, что хороший, честный, благородный, а потому что увидел, что на нас можно легкие бабки поднять. Ты знаешь, сколько это матери стоило?
Сердце ухает в пятки. Нет. Я не знаю.
Влад улыбается шире. Это не потому, что ему смешно. Я чувствую горечь. В нем. В себе. В воздухе.
– Он помог занести судье, Юля. Они все бабки, которые тогда были у матери, поделили на троих: прокурор, судья, Тарнавский твой. Считай, нашу с тобой квартиру на троих поделили. Не такую, конечно, но… Мать всю жизнь для нас копила, а отдала ему. Он – такой же пидар, как остальные. Или ты думаешь он сейчас на договорняках не сидит? Ты такая наивная, малая…
Влад качает головой. Не знает, что отнимает у меня последние крупинки надежды.
Мой взгляд соскакивает с его лица. Я упираюсь в стену. Смотрю на мелкий узор декоративной штукатурки и стараюсь снова задышать.
Наверное, мне достаточно, но Владу попросить не продолжать я физически не могу. Парализовало.
– Он гнида, Юль. Все они гниды. И если тебе, чтобы выгрызть счастливый билет, нужно помочь одной гниде утопить вторую – даже не сомневайся. Нас никто не пожалел тогда. И мы жалеть не должны. А это… – Влад делает оборот вокруг оси, ловит мой взгляд, подмигивает: – Считай, компенсация. Пользуйся, малая. Твоя совесть чиста.
Глава 32
Глава 32
Юля
Я хотела получить от Влада поддержку и мотивацию, а получила разбитые вдребезги иллюзии.
Я всё придумала. Просто всё. Меня ввязали не в драку, где с одной стороны зло, а с другой – добро, требующее моей защиты. Я ценой собственного будущего все это время защищала негодяя, который обворовал мою маму.
После отъезда Влада ночь прорыдала в подушку.
Я всего этого не знала. Я идеализировала себе Тарнавского. А он… Он же вот именно такой, каким я вижу его сейчас.
Был. Остается. И будет таким.
Ходить на работу и взаимодействовать с ним становится невыносимо.
Я чувствую себя пойманным в клетку животным. К прутьям подведен ток.
Мое спасение в изможденности. График в суде сейчас сумасшедший. Бесконечные судебные заседания. После шести – бумажная работа.
Я исполняю ее и пропускаю мимо ушей любые ремарки работодателя. В столе лежит заявление об увольнении. Я успокаиваю себя тем, что скоро уйду.
Странно, но желание мстить так и не родилось. Если чего-то и хочется — то отмыться.