Преданный друг
Шрифт:
Сам же Лаврик пребывал в полном восторге от происходящего.
Эмилия считаласьнастоящейкрасавицей — так говорили ее мама, классная руководительница, парни, которые, как в том старом фильме, укладывались у ее ног штабелями, — и была уверена, что только поэтому все вокруг ей должны.
Оназнала, что уедет из деревни учиться и больше не вернется, и говорила об этом, как о том, что уже свершилось и определено.
Уж такую, как она, в большом городе непременно заметят.
Уж
Но спустя пять лет в деревню не вернулись все те, кому до красавицы Эмилии было, как до Китая пешком. Да и те, что вернулись, оказалось, добились гораздо большего, чем она.
Тихая очкарик Кравцова, оправившись от сердечных страданий по Жереху, так же тихо вышла замуж за мирового судью и теперь тихо жила в Бузулуке. Майя и вовсе уехала в далекую Америку с какой-то институтской подругой. Даже Теркина, которую Эмилия считала полудурочкой, нашла себе хорошего мужа — предпринимателя, взрослого мужика на десять лет старше, безумно влюбленного в жену и готового носить ее на руках.
Пусть эта жена ивесит после родов почти центнер и постоянно что-то жует.
Разгильдяй и забулдыга Лапшин, плюнувший на образование и второй год бьющий баклуши в деревне, оказался вдруг единственным, кому Эмилия была более или менее нужна. На вечере встречи одноклассников, откуда Егор ушел вскоре после того, как она плавно начала перерастать в обыкновенную попойку, Эмилия расспрашивала, чернела от зависти лицом и пыталась делать вид, что все достижения и успехи тех, кого она считала глупцами и неудачниками, ее радуют и заставляют гордиться.
Но Егора она не обманула.
Он был неприятно удивлен, узнав, что Наиля и Эмилия стали подругами, и они как-то даже поссорились из-за этого — Егор терпеть не мог женских сплетен, а, вернувшись от своей подруги, Наиля иногда начинала обсуждать по ее примеру всех и вся.
— Да мне жалко ее, вот и все. Она, в сущности, неплохой человек, просто злится, что здесь застряла, — оправдывала Эмилию Наиля.
— Уж я-то знаю, какой она неплохой человек, — отвечал ей Егор. — Эмилия использует тебя, потому что больше ее сплетни слушать некому. С чего бы вдруг ты стала ей подругой? Все одиннадцать классов она тебя не замечала.
Егор был почти уверен, что и Нику в этот вечер Эмилия точно так же использовала: чтобы отыграться за Лаврика, чтобы сделать ей больно, чтобы показать и доказать ей — смотри, ты — неудачница, муж тебя бросил, а парень, которого ты предала, счастлив с другой.
И этоему, а не Николе Жереху следовало увести Нику оттуда и прекратить весь этот фарс.
— То есть ты всерьез решила, что я не пойду туда, если узнаю, что там Ника? — спросил он, когда Наиля больше ничего не сказала.
— Решила, — ответила она как будто бы спокойно, но это спокойствие
Тогда Егор думал, что это первый шаг к тому, чтобы начать жить дальше.
С приездом Ники он понял, что все это было лишь бессмысленное топтание на месте.
— Ты целовался с ней, когда я вас увидела? — спросила Наиля.
— Нет, — сказал он.
— Ты поцеловал бы ее, если бы я не пришла?
— Нет, — сказал он. — Наиля...
— Нет, мы не расстанемся, тебе это не удастся! — вскричала она, останавливаясь посреди дороги и заливаясь слезами. — Нет! Я скажу отцу. Я скажу твоей маме! Я не для того тебя все эти пять лет ждала, чтобыонаприехала и... и все! Нет, я скажу, они заставят тебя на мне жениться!..
Егор с каким-то предвкушением ждал момента, когда Наиля разозлится и перестанет скрывать свои настоящие чувства. Он надеялся, что тоже вспыхнет, наговорит гадостей, чтобы у нее наконец появился хороший повод высказать ему все, что он заслуживает — но внутри была только пустота и усталость, и досада на себя самого.
— Пусть заставят, — сказал он негромко, и что-то в чертах ее лица будто надломилось при этих словах. — И вот я женюсь на тебе и что дальше? А дальше — возможно, не сразу, но потом, после ты возненавидишь меня и начнешь винить меня за то, что я испортил тебе жизнь. А я буду винить тебя.
— Откуда ты знаешь... — начала она, но Егор перебил:
— Я не смогу так, Наильчик. Теперь не смогу.
По ее щекам текли непрошенные, почти невидимые и такие чистые слезы.
—Теперь?.. Она что-то тебе рассказала?
— Да, — сказал он.
— Ты хочешь вернуть ее... теперь?
Но на этот раз, будто заранее испугавшись того, что Егор может сказать, она не дала ему ответить.
— А еслипотом, после, пусть и не сразуона тебя снова предаст? А если ты поймешь, что не сможешь верить ей до конца, что тогда?.. Ты захочешь вернуться уже ко мне за этим упущенным вторым шансом? — Ее голос взвился, а окончания слов осколками стекла пронзили ночной холодный воздух. — Или, может, попробуешь новый запасной вариант?
— Я правда не знаю, что будет, — сказал он все так же негромко. — Но я никогда не врал тебе. Я всегда говорил только то, что сам считал правдой.
— Правдой, — проговорила Наиля зло. — Правдой! Ты разве не видишь, как это больно и тяжело: все время говорить и слышать правду?
Она вздернула голову, сережки заплясали в ушах дикую пляску.
— А вот тебе моя правда, Егор: ты не сможешь с ней быть! Она предала тебя раз, предаст и еще раз как пить дать, а я... я не буду больше тебя ждать. Ни дальше, ни после, ни потом.