Преданья старины глубокой
Шрифт:
– А они?..
– А они промычат только, да руками разведут. У них весь ум давно черви повыели. Водяной подумает-подумает – и полезет скрыню свою проверять. А как увидит, сколько там не хватает, так враз смекнет, что мы его одурачили! Так что пошевеливайся, а не то…
Дважды упрашивать Ивана не понадобилось. Не то чтобы он боялся хозяина Белого озера – чай, в ножнах не коряга какая, а меч-кладенец! Но на рожон зря лезть тоже не годится – если по чести, ему самому водяной ничего плохого не сделал, так за что ж его рубить?.. Пусть себе и дальше живет в
Такая уж у него работа.
Мешки оказались тяжеленными до одури. Иван с превеликим трудом взвалил свой на спину, крякнул и присел – показалось, будто на хребет опустился боярский терем. Яромир тоже в первый миг закряхтел от натуги, но потом собрался с силами и сноровисто зашагал вперед, будто муравей, волокущий хлебную крошку.
– Как думаешь, есть здесь три пуда? – натужно просипел он, когда озерная гладь скрылась за стеной деревьев и гнев обманутого водяного остался позади.
– Да у меня в мешке все десять! – еле выговорил Иван, с трудом волоча тяжкое беремя.
– И у меня не менее того. Значит, хватит, – ухмыльнулся оборотень. – Еще и нам самим на пряники останется…
– Тащить уж больно тяжко…
– Ничего, Иван, не тужи! Доковыляем как-нибудь до Белоозера, а уж там купим лошадок, повозку – обратно во Владимир в полном удобстве поедем…
– На что ж мы их купим-то?.. – вздохнул Иван. – У меня в кошеле только меди чуток осталось – и на пол-лошонка не хватит…
– Тьфу, дурак… – аж поперхнулся оборотень. – А за спиной-то у тебя что?!
Глава 24
Холодно ночью в лесу. Земли в этих краях суровые, морозные, снег сходит только летом, а лешие почти не встречаются. Не любят лесные хозяева студеные леса полуночи, куда милее им шумящие дубравы русских княжеств.
Здесь царствует другой владыка – Мороз-Студенец.
Эта ночь выпала на полнолуние. Зеленоватый свет с трудом пробивался сквозь застилающие небо облака. Воздух заполонили белые мухи, сыплющиеся сверху нескончаемым потоком. Деревья точно поседели, кусты укутались в снежные шубы, земля прикрылась теплым одеялом…
Кое-где еще можно различить звериные следы. Отпечатки лосиных копыт, заячьих лап, волчьих когтей. Но с каждым мигом их все больше заносит – с восхода идет метель. Ветер свищет все громче, неся с собой мутную снежную пелену, тревожа спокойное лесное царство, сбрасывая с деревьев зимние одежды и ломая сухие ветви.
Марендя-Охотник мчал все быстрее, спеша успеть к теплому чуму до прихода большого бурана. За ним протянулись две прямые полосы – следы от лыж. Хороши лыжи у Маренди – сам срубил большую лиственницу, сам вытесал из нее отличные снегоходы. Вместо палок в левой руке копье, в правой – нгын.
Хорошая вещь – нгын, для охоты лучше него ничего нет. Главное, мунггами запастись как следует, не то как кончатся в самый плохой момент, так зубастый волк живо растолкует, что нгын без мунгга разве только для лыжной палки и годится…
Вот прошлой зимой, когда лег великий
– Стре-ла… – произнес вслух Марендя. – Стре-ла…
А, что с этих дураков взять… Правильно говорить не умеют, лопочут что-то невразумительное. Ненастоящие они люди, не знают, кто есть такой Нум-Торум, сотворивший настоящих людей, давший им морошку, бруснику и малину в пропитание, подаривший зайцев и оленей, а еще разные деревья. Видно, те бородатые – дети злого Куля, соблазнившего настоящих людей запретной едой – черемухой и кедровыми шишками.
А Маренде запретная еда и даром не нужна. За спиной удачливого охотника висят несколько куропаток и жирный заяц. Вот дойдет сейчас он до теплого чума, разожжет очаг, сварит жирного мяса, поест, да спать ляжет.
Хорошо живется Маренде!
Вот уже лесистая сопка впереди показалась – на ней стоит чум Маренди. Большой чум – раньше Марендя жил там с двумя братьями. Но один брат умер, а второй женился и ушел жить к родителям жены. Остался Марендя один-одинешенек. Может, тоже скоро женится, приведет в большой чум женщину, будут дети.
А вот и сам чум. Издалека видно – будто бы какой-то великан колпак свой на землю положил. Марендя с братьями постарался на славу. Аж пятьдесят больших шестов выстругали, шкурами изюбра их укутали, циновки из ивовых прутьев сплели.
Для себя же делали, не для кого-нибудь.
Только неладное что-то с чумом. Острый слух у Маренди – даже отсюда слышит чьи-то голоса, хоть и бормочут они еле слышно. Да еще на языке бородатых людей – Марендя его плохо знает, с трудом слова разбирает.
Заслышав речь непрошеных гостей, умный охотник сразу посбавил ходу, пригнулся и начал подкрадываться незаметно. Поглядеть – кто же это такой к нему явился без спросу? Если друг в гости зашел или просто случайный путник заблудился – угостит его Марендя вареной куропаткой, оставит у себя в чуме переждать метель. Если женщина без мужа – поселит Марендя ее в своей постели, женой сделает. Если слабый враг – убьет его Марендя острым топором. Если сильный враг – быстро-быстро убежит Марендя на лыжах.
У входа в чум стоит нарта. Не простая нарта – диковинная. Всякого в жизни повидал Марендя, а такого еще не приходилось. Полозья у нарты искрят-переливаются, будто сияние небесное, места внутри мало – не уляжешься, даже не присядешь. Наверное, неудобно в такой ездить.
А впряжен туда не олень и даже не тот безрогий лось, на которых бородатые люди разъезжают. Змий впряжен полетучий – сидит, мясо жрет, урчит жадно. Видал однажды Марендя такого змия – едва спрятался от него под кустом. Но то давно было, еще в детстве – а с тех пор Марендя змиев больше не видал. Думал, совсем они кончились на свете.