ПРЕДАТЕЛЬ ПАМЯТИ

Джордж Элизабет

— не знаю, где в конце концов осяду. Пока не решил.

— у и чего ты тогда заявился? — Робби ткнул в сторону Пичли пустой банкой. — Не думаю, что тебе вдруг захотелось поговорить о прошлом. Ты о чем угодно поговорил бы, только не о прошлом, да, Джей? Ты бы предпочел вообще забыть обо всем. Но тут маленькая проблемка, Джей. Кое-кто не может забыть то что было. Кое-кому некуда от него убежать. Все, что было с нами, остается с нами, вот здесь, оно повторяется снова и снова. Той же банкой он описал несколько кругов, указывая

и на упомянутое движение прошлого, и на ветхую квартирку, в которой они провели детство. Затем он в сердцах швырнул обе пустые банки в пластиковый пакет, висевший на ручке кухонного шкафчика. Это нехитрое приспособление уже много лет служило семье Пичес мусорным ведром.

— Я знаю, — сказал Пичли.

— Знаешь ты, как же, — передразнил его брат. — Ни хрена ты не знаешь, Джей, и не забывай об этом.

В тысячный раз Пичли начал говорить брату, что он не просил его угрожать журналистам. То, что они сделали…

— О да, ты не просил. Ты просто сказал: «Ты видел, что они обо мне написали, Роб?» Вот что ты сказал. «Если так будет продолжаться, они разорвут меня на части, — сказал ты. — От меня не останется ничего, когда они закончат».

— Может быть, я говорил это, но на самом деле имел в виду…

— Да плевать мне на то, что ты имел в виду! Роб пнул дверцу шкафчика. Пичли вздрогнул.

— Чего это вы тут?

Брент вернулся в кухню, прихватив по дороге пачку сигарет матери.

— Этот гад намерен снова сделать ноги и пытается запудрить мне мозги, будто не знает, куда поедет. Как тебе такое понравится?

Брент мигнул.

— Дерьмо собачье, Джей.

— В точку, Брент, дерьмо это собачье. — Роб прицелился пальцем в лицо старшему брату. — Я ради тебя срок отмотал. Шесть месяцев. Ты представляешь себе, как это было?

И он начат перечислять все тот же список несчастий, который Пичли слышал каждый раз, когда братья испытывали нужду в Деньгах. Начинался он с повода для столкновения Роба с правоохранительной системой: с избиения журналиста, который в тщательно выстроенном прошлом Джеймса Пичфорда раскопал Джимми Пичеса и который не только напечатал статью, основанную на россказнях информатора из хэмпстедского участка, но и имел наглость дополнить первую статью второй, невзирая на предупреждение Роба. Роб же действовал от широты сердца, ничего не получая и не прося — «Ни хрена, Джей, ты слышишь?» — за защиту репутации брата, давным-давно сбежавшего от них.

— Мы к тебе и близко не подходили, Джей, пока не понадобились тебе, и тогда ты выжал нас досуха, — закончил Робби.

Пичли подумал, что способность его брата к переписыванию истории поразительна.

— Тогда ты появился у меня потому, что увидел в газете мою фотографию, Роб. Ты увидел возможность сделать меня твоим должником. Проломил несколько голов, вывихнул несколько конечностей — и все ради того, чтобы сохранить прошлое Джимми в тайне. Ему это должно понравиться.

Он нас стыдится. И если он будет думать, что в любой момент мы вместе с прошлым можем выпрыгнуть, как чертик из табакерки, то он будет платить, болван, лишь бы мы держались подальше. Он будет платить, платить и платить.

— Я сидел в клетке! — зарычал Робби. — Я срал в ведро. Ты это понял, приятель? Меня поимели в душе, Джей. А тебя кто-нибудь поимел?

— Ты! — закричал Пичли. — Ты и Брент! Вот кто меня поимел! Вы двое дышите мне в спину, где бы я ни был, тянете руки за бабками, и никуда от вас не деться, как от дождя осенью!

— Мы же не можем мыть машины в дождь! — внес свою лепту Брент.

— Заткнись! — Роб замахнулся на Брента пакетом с мусором. — Проклятье, до чего же ты туп!

— Он сказал…

— Заткнись! Я слышал, что он сказал. Ты разве не понял, что это значило? Это значило, что мы с тобой — паразиты. Вот что он сказал. Как будто это мы ему должны, а не совсем наоборот.

— Я этого не говорил. — Пичли сунул руку в карман и вытащил на свет чековую книжку, внутри которой лежал чек, дописать который помешала та баба из полиции. — Я просто хотел сказать, что теперь всему этому конец, потому что я уезжаю. Роб, я выпишу последний чек. После чего вы будете сами решать свои проблемы.

— Да насрать я хотел на твой чек!

Роб двинулся на него. Брент торопливо попятился в гостиную, откуда раздался голос Джен Пичес:

— Что это вы там расшумелись так?

— Роб и Джей…

— Заткнись! Заткнись! Господи, почему ты такой козел, Брент?

Пичли достал перьевую ручку, снял колпачок, но не успел прикоснуться к бумаге пером — Роб набросился на него. Он вырвал чековую книжку из рук Пичли и отбросил ее в сторону. Она ударилась о стойку с кружками, которые с грохотом свалились

на пол.

— Эй, поосторожней там! — крикнула недовольная Джен. Перед Пичли пронеслась вся его жизнь. Брент окончательно исчез в гостиной.

— Идиот поганый! — прошипел Роб. Он ухватил Пичли за лацканы пиджака и дернул к себе, так что у того чуть не оторвалась голова. — Ни хрена ты не понимаешь, придурок! Ни хрена!

Пичли закрыл глаза и ждал удара, которого почему-то не последовало. Вместо этого брат оттолкнул его так же резко, как только что подтянул к себе. Пичли ударился спиной о раковину.

— Да мне пофигу были твои деньги, — сказал Робби. — Ну Да, ты давал их нам. И я был рад их взять, верно. Но ты сам тянулся к чековой книжке каждый раз, как видел мою рожу. «До чего надоел, дам-ка ему тысячу или две, может, тогда исчезнет». Вот что ты думал. А потом обвинял меня в том, что я вымогаю у тебя деньги, хотя ничего я не вымогаю, ты сам даешь мне деньги, потому что для тебя это как искупление вины.

— Нет у меня никакой вины, и нечего мне искупать… Роб рубанул рукой воздух, заставляя Пичли замолчать.