Предатель. Ты не узнаешь о дочери
Шрифт:
Всё, это полный апокалипсис. Эти бабы точно доведут меня до приступа. Но единственное, что я могу прямо сейчас – терпеливо качать малышку. Через какое-то время она, похоже, устаёт так орать. Начинает просто рвано всхлипывать. И вот тут нам заходит бутылочка. Соня судорожно хватает её губками, держит ручками и постепенно успокаивается. Когда она, наконец, засыпает, мне хочется сползти без сил на пол. Вот это бой! Уделала ты меня, доча.
Потихонечку, стараясь даже не дышать, перекладываю Соню в кроватку. И только
Вовремя, чо!
Ну что, жена моя гулящая, готовь задницу, сейчас мы с тобой поговорим!
Глава 23.
Захожу домой, в квартире тихо. Включаю свет в прихожей, натыкаюсь на стоящего у стены Сергея.
Очень злого Сергея. Раньше от одного такого его взгляда меня прошибал холодный пот. Сейчас – не дождётся.
– Нагулялась? – рычит он.
– Нет. Ты нас прервал! – вздёргиваю подбородок.
– Что, не дошли до кульминации? – его слова сочатся ядом, и намёки эти пошлые…
– Да, не дошли. Ты прервал на самом интересном, – жалю в ответ.
– Сплоховал Антоша? – брезгливо кривятся его губы. – Я бы за два часа раза четыре успел тебя удовлетворить.
– А тебя только это и волнует? Не нужно судить других по себе и своим шлюхам, и как ты их удовлетворяешь, мне тоже неинтересно.
– У меня нет никаких шлюх.
– Да ты что? А как же та грудастая тётка? Или то была монахиня какой-то альтернативной веры, и ты её спасал от неизвестной болезни?
– Лиза! – рычит он.
– Что, Лиза! Помнится, ты говорил, что с ней тоже у тебя не всё получилось.
– Ты хочешь сейчас об этом поговорить?
– Нет. Совершенно не хочу. Где Соня?
– О, ты о дочке вспомнила!
– Я о ней и не забывала, – прохожу мимо него в спальню, заглядываю в кроватку. Сонечка спит, укрыта одеяльцем.
Слава богу, потому что я на самом деле не на шутку перепугалась и уже сто раз пожалела, что пошла с Антоном, хоть и получилось у меня повеселиться, но страх за дочь потом перекрыл все положительные эмоции этого вечера. Сергей прав, это было слишком беспечно оставлять малышку с человеком, которого она пока плохо знает. Но признаваться в этом ему я не собираюсь.
Захожу в ванную, там в раковине лежат грязные Сонины штанишки.
– Она покакала? – спрашиваю Сергея. Достаю грязный памперс, засовываю в пакет, выбрасываю его в мусор.
– Да, она покакала, – вижу, как не нравится ему запашок детских какашек.
– И как же ты это пережил, – меня начинает веселить, когда я представляю, какой шок испытал Сергей.
– Сложно. Ты хоть бы предупредила, что такое может произойти.
– А надо было, да? – усмехаюсь. – Ты настолько оторван от жизни, что не знал этого? Открою секрет, детки какают, писают, плачут, болеют? Прикинь, Серёжа, это так. Ты два часа с ней еле выдержал, а я её сама родила, и вот уже почти год как-то справляюсь!
– Ты сама сделала такой выбор, – поджимает он губы. – Я от вас не отказывался.
– Но ты её не хотел! – сносит меня на эмоции.
– Да, не хотел, – с досадой вздыхает. – Я просто не был готов к детям. Это другое.
– Нет, Серёжа, это не другое, – обиженно дрожит мой голос. – Это и есть твой непробиваемый эгоизм, – обвинительно тычу в его грудь пальцем. – Ведь мы так и жили! Ты мог заниматься делами, задерживаться на работе, не звонить мне, а я должна была только молчать и верить! Ждать и молчать! Тебе всегда было плевать на меня, поэтому ты легко залез на эту бабу!
– Да с чего ты взяла, что это было легко, – психует он. – Это было самое трудное и ошибочное решение за всю мою жизнь! Люди могут ошибаться, Лиза, представь. А потом раскаиваться они тоже могут, – срывается его голос в конце фразы. Он смотрит на меня почти с отчаянием.
– Могут, Серёжа, – киваю я. – Но в тебе пока я ни капли раскаяния не вижу.
– Но оно есть, Лиз, – вздрагивает его голос, и взгляд раненый. – Я не знаю, как тебе это доказать.
– Очень просто, Серёжа. Нужно всего лишь увидеть во мне человека, а не твою вещь.
Он замирает, лицо его вытягивается, вижу, не знает, что сказать. А мне и не нужно.
Прохожу мимо него, иду к дочке. Соня как раз начинает просыпаться. Ей кушать пора. Закрываю дверь в спальню, переодеваю малышку, прикладываю её к груди. Соня кушает, я напеваю ей тихо детские песенки. Она их обожает.
Постепенно засыпает снова, а у меня внутри всё ещё дрожит от нашего незаконченного разговора и вообще от этого странного вечера.
Укладываю малышку, иду на кухню. Интересно, Сергей ушёл?
Не ушёл. Сидит мрачной тенью на кухне.
Недовольно поджимаю губы, открываю холодильник, достаю молоко, наливаю в стакан.
– Лиза, – вдруг ложатся мне на плечи его руки сзади. Он утыкается носом в мои волосы.
Стряхиваю раздражённо его руки.
– Лиза, давай просто поговорим спокойно. Я так устал воевать с тобой, – шепчет он.
– Я не воюю, Серёжа. Просто ты никак не можешь понять, что ничего вернуть уже нельзя. Я не хочу, но моё мнение тебя, как и раньше, совершенно не волнует.
– Ты не права, Лиза. Меня волнует всё, что касается тебя. Так было раньше и для меня ничего не поменялось. Я тебя любил, люблю и буду любить дальше, понимаешь?
– Нет. Не понимаю. Я не знаю, как можно изменить, если любишь.
– Хочешь, расскажу, – с горечью говорит он.
– Расскажи, – киваю устало. – Я послушаю. Но едва ли это что-то изменит.
– Лиза, скажи мне сначала, что для тебя было бы худшим предательством? Банальный физический контакт или чувства? Привязанность, влечение, страсть к другой женщине?