Предатель. Ты не узнаешь о дочери

Янова Екатерина

Так, надо успокоиться. Качаю дочку, она начинает плакать тише, утыкается мне в шею. Я вдыхаю запах её волосиков, и внутри вдруг вспыхивает что-то такое, отчего в глазах становится влажно. Крошка моя, если бы я не успел?

Туманов, соберись! Что дальше? Ментов вызывать? Или скорую? Что там с Зоей Павловной? И ушлёпка этого отпускать нельзя, нужно узнать у него, где Лиза.

– Так, малышка, придётся тебе немного потерпеть, пока папа накажет плохого дядю.

Перехватываю дочку одной рукой, беру блондина за руку и тащу его безвольное тело к лифту. Если сейчас выйдет кто-то из соседей, то меня же и повяжут. Но мне уже по фиг, надо действовать быстрее.

Затаскиваю блондина в лифт, перехватываю Сонечку удобнее, она уже устала плакать и сейчас только жалобно поскуливает.

– Тише, малышка моя, тише. Нам ещё надо мамочку найти, помоги папе, – уговариваю дочку, сам же шарю по карманам блондина.

Так, телефон есть, отлично. Нащупываю что-то металлическое, достаю. Нож. Внутри холодеет сильнее. Хочется пришить его тут же, но нужно сначала понять, куда этот упырь дел мою жену. В кармане у него нахожу ещё и две связки ключей.

Тварь! Одни от квартиры Лизы? Сто процентов. Пинаю его по рёбрам ещё пару раз, он стонет.

– Молчи, козлина, или сейчас пожалеешь.

Ключи действительно оказались от квартиры Лизы. Там я нашёл насмерть перепуганную связанную Зою Павловну. Теперь я отпаиваю пожилую женщину успокоительными, а Антоша занял её место. И его же верёвка пригодилась.

Сонечка наплакалась и заснула. И всё бы ничего, но где Лиза мы так и не выяснили пока.

Достаю телефон блондина, прикладываю его палец, смотрю последние вызовы и охреневаю…

Эвелина Барская? Серьёзно? Она же в тюрьме должна быть!

Набираю тут же Димона, ору на него, чтобы узнал, где эта курва, и если она на зоне, то как это Антоша с ней общается.

Отключаюсь, смотрю на блондина. Всё, уродец, хватит спать. Сейчас ты будешь отвечать на мои вопросы!

Хлопаю блондина по щекам.

– Антошенька, красавчик мой ненаглядный, просыпайся, – обманчиво ласковым тоном приговариваю. Он стонет, что-то невнятно бормочет. – Ну давай, открывай глазки, – поправляю его светлую чёлку, почти нежно уговариваю.

И как только он разлепляет глаза, впечатываю ему кулак в нос.

– А-а-а! – орёт он, брызгает кровища.

Хочется, конечно, раздробить ему каждую кость за то, что тронул моих девчонок, но мне нужно сначала вытрясти из него информацию.

– Проснулся? С добрым утром, козлина! Зоя Пална, неси утюг, – распоряжаюсь громко.

Блондин нервно дёргается, открывает мутные глаза, шмыгает разбитым носом.

– Что тебе от меня нужно? Отпусти! – дёргает он связанными руками. – Э-э! А это ещё зачем? – округляет он от ужаса глаза, глядя мне за спину.

Оборачиваюсь. Ага, Зоя Павловна – серьёзная женщина. Стоит с утюгом наготове, даже мне страшно.

– Погладить рубашку тебе хочу, урод! – режет она. – А то ты ж мужик одинокий, непристроенный. Про любовь мне не так давно заливал к Майе. И где она теперь, говори!

– А я ничего не скажу, – скалится он. – И утюг ваш не поможет.

– О как, – цокаю я. – Серьёзный мужик ты, да? За идею и конечностей не жалко, правда? – достаю его же нож, раскрываю, играю лезвием перед расширенными от ужаса глазами блондина.

– Э, ты шизанутый совсем? – пытается он отодвинуться подальше.

– Не, шизанутый ты. Погибать неизвестно за что собрался. Я ж за любимую жену глотку тебе на раз перекушу. А ты за кого жопу подставляешь? За старую, потасканную курву? Как ты вообще с ней связался?

– Да не связывался я с ней. Я вообще тут ни при чём.

– Ни при чём, да? А Соню ты куда тащил? Зою Палну зачем связал? И главное – где Лиза! – рычу в его разбитую рожу, теряя терпение, вдавливая лезвие под подбородок. – Говори, не тяни кота за яйца, или я сейчас окончательно озверею!

– Я скажу, всё скажу, убери нож.

– Вот, так уже лучше.

У меня звонит телефон. Димон.

– Да! – отвечаю, продолжая держать нож у горла Антоши.

– Серый, новости у меня хреновые, – начинает Димон виновато.

– Говори!

– Эвелину отпустили две недели назад.

– Что? Как? – не могу поверить своим ушам.

– Да. Что-то там мутное. Оказывается, её дело по-тихому пересмотрели, переквалифицировали в причинение смерти по неосторожности, уменьшили срок, и по УДО её выпустили.

– Ты как это пропустил, Димон? – гаркаю я.

– Так кто ж думал, Серёга? Мы же это дело уже отпустили, забыли на десять лет ближайших, – оправдывается он.

– Ты ещё скажи, что и Волынский куда-то исчез, – замирает внутри от поганого предчувствия.

– Волынский в тюремном госпитале лежит с воспалением лёгких.

– Отправь туда своих, пусть узнают, что там за воспаление. И быстро! А мне помощь здесь нужна. Где люди, которых ты обещал?

– Нашёл я ребят толковых, уже едут к тебе. Жди. И сам я вылетаю со своими ребятами. Через часа четыре будем.

– Ты телефон Лизы пробил? Где она?

– Пробил. Локация светится в квартире её. Ищи.

Отключаюсь, пинаю по рёбрам Антошу.

– Телефон Лизы куда дел?

– В урну внизу выбросил, – стонет он.

– Адрес, куда её отвёз. Быстро!

Задыхаясь, сквозь зубы цедит мне адрес. Это на окраине где-то.

– Эвелина там?

– Да.

Представляю эту омерзительную тварину рядом с моей девочкой, и внутри поднимается гнев. На всех вокруг и на себя в первую очередь. Это твоя вина, Туманов, только твоя. Опять! Ты недосмотрел, не просчитал, не заметил! И снова подставил под удар Лизу, а теперь ещё и Соню. Но посыпать голову пеплом сейчас некогда, нужно действовать.