Предателей казнят без приговора

Алтынов Сергей Евгеньевич

Старший быстрым движением пододвигает «схему». Он по-прежнему в плаще и полумаске. Позабыл снять в спешке или у них так положено?

– Так, – изучив «схему», Валерка усмехается. – Передайте там своему этому мудаку, что он совсем идиот… Я в спецназе с восемнадцати лет. А у вас тут что за х…ня нарисована? Хоть бы не позорили… – на Валеркином лице вновь кривая усмешка.

– Значит, вы признаете, что являетесь сотрудником русской спецслужбы? – оживляется старший, подходя вплотную. – Ваше звание?

– Гвардии прапорщик… – произносит

Валерка. – Достаточно?

– Уведите! – распоряжается старший и вспоминает наконец, что надо снять хотя бы маску. Он странным образом напоминает Эдгара – тоже есть что-то от большой породистой крысы.

– А вас, госпожа, мы не задерживаем! Конечно же, приносим извинения… Будем вынуждены вызвать пару раз… Мы отлично понимаем, что вы просто не знали, чем занимается этот… музыкант, – старший поднял взгляд и посмотрел мне в лицо. – Недавно смотрел по телевизору один старый фильм с вашим участием, не мог оторваться!

– Я очень рада! Но я хотела бы…

– Он сам только что в вашем присутствии сознался, что является бойцом спецназа… Все, уважаемая госпожа! Еще раз прошу извинить за грубые действия моих подчиненных…

Эдгара я застала! Он оборудовал министудию прямо в сарае, сделал полную звукоизоляцию и, нацепив наушники, как раз что-то творил над клавишами. Заметил он меня не сразу – лишь когда я подошла вплотную к его музыкальному комбайну и что-то выдернула из пульта.

– Расма?! В чем дело? – Он, кажется, был совершенно искренне удивлен. Поспешно снял наушники и поднялся во весь рост.

– Зачем ты это сделал? Зачем, Эдгар?! – Я с трудом сдерживала ярость и отчаяние. – Ведь мы же друзья с тобой… Я не ожидала этого от тебя!

И вдруг я почувствовала слабость, какую-то бесконечную усталость. Я ведь действительно не ожидала этого от Эдгара.

– А… Вот ты о чем… Я сам от себя этого не ожидал, дорогая Расма. – Он был спокоен каким-то дерзким и злым спокойствием. И, кажется, очень уверен в себе. Неужели он действительно такой гад?! – Но в первую очередь я не ожидал такого от тебя. И действовал честно – я предупредил тебя! Ну когда сказал, что обманывать нехорошо. Ты делаешь одну подлость, я другую. И очень об этом сожалею!

– Какая подлость, Эдгар?! То, что я привезла этого парня на праздник?! То, что он спел?!

– Дорогая Расма! – голос господина композитора зазвучал еще тверже и увереннее, точно у того старшего из госбезопасности. – Ты хорошая актриса, но меня не проведешь… Ты можешь обманывать всех, но только не меня! И если бы ты с самого начала…

– Что с самого начала? – Я не понимала Эдгара, но чувствовалось, что за ним стоит какая-то известная лишь ему одному истина, и он готов за нее драться.

– Ты нашла себе милого молодого человека. Одобряю твой выбор. С внешностью, даже с голосом у него все в порядке. В постели, я думаю, он тоже… Ну не морщись, я ведь тебя с пеленок помню, как и ты меня. Но… зачем ты ДЕЛАЕШЬ из него КОМПОЗИТОРА?

– Что?! – выдохнула я.

– ЗАЧЕМ ты отдала ему СВОИ песни? Это же твое, Расма! ТВОЕ! Меня тебе не обмануть. Твои мелодические ходы, да и текст… Хитро придумали, какой-то повесившийся гвардии сержант… Точный рекламный ход, лихо придумано, но со мной все-таки стоило посоветоваться, согласись… Так что моя гнусность – всего лишь ответная акция. На вашу общую с этим… Вальтером.

Сначала я смеялась. Как последняя дура и истеричка, потом успокоилась, замолчала. Молчал и Эдгар.

– Ты идиот, Эдгар! – произнесла, наконец, я и снова нервно засмеялась.

– А ты, ты… – он искал страшные, обидные слова, но не находил. Не было уже, видно, для меня слов ни в русском, ни в родном языках. – Ну такого ведь не может быть! Какой то мясник, прапорщик… Горло здоровое и все. А песни ТВОИ! ТВОИ! – сорвался-таки на крик Эдгар.

Не может быть! Мясник! Эх, Эдгар, Эдгар…

– Чтобы я в это поверил?! «Однажды я написал музыку, но не нашел для нее слов»! Бред… Русский прапорщик, он же частный извозчик, он же композитор. Сама подумай – если каждая баба будет делать из своего трахальщика композитора…

Неудачно, Эдгар, тупо… Но зато я теперь тебя поняла. И поняла, что Валерка действительно гений – вон как, до самого нутра тебя достал.

– Эдгар, если бы я так писала… – начала было я.

– Между прочим, ничего особенного. Но в твоем, так сказать, фирменном стиле… Знаешь, Расма, – он, кажется, немного успокоился. – Разговоры у нас тобой на уровне Моцарта, а твой Вальтер и до Сальери-то не дотягивает… Народные попевки!

То-то ты из-за «народных попевок» так… страдаешь, Эдгар.

– Ты сама виновата, Расма… Хотела и мальчика, и гения… В одном флаконе. Как это он сказал, тот философ доморощенный, – жизнь тогда начнется совсем хорошая и умирать не захочется.

– Эдгар, – как можно спокойней проговорила я. – Ты мой старый друг и… В общем, ты совершил страшную мерзость. И если Валерия не освободят в ближайшие дни, я… Я возьму отцовское ружье и пристрелю тебя. На глазах у всей деревни, Эдгар. И ты умрешь подлецом.

Вот теперь захохотал он. Тем же полуистеричным, дурацким смехом, что и я несколько минут назад.

– Э, Расма… – проговорил он, отсмеявшись. – Да ты совсем дурочка. Смотри, промахнешься ведь, как пить дать…

Сволочь! Гад! Да, я не могу в него выстрелить, и он это прекрасно знает… Изучил меня с пеленок. Промахнусь и буду реветь, буду выть.

И тут над головой Эдгара разлетелась подвесная полка с компакт-дисками, а сам выстрел прозвучал приглушенно, точно хлопок.

– Она промахнется, а я нет! – на пороге стояла Инга, моя старшая сестра. Укороченная, сделанная на заказ спортивная винтовка в ее руках смотрела прямо в лоб Эдгару. Инга не только перевязочная сестра в сельской больнице, она еще и мастер спорта по пулевой стрельбе.