Предатели Гора
Шрифт:
Когда я проходил мимо, он поднял на меня глаза, и в этот момент я понял, что он здесь не новичок, и что, хотя биологически он действительно мог бы считаться мальчишкой, но это был настоящий мужчина. Парень недолго разглядывал меня, он почти сразу опустил голову, возвращаясь к своим мыслям, независимо от того, о чём он думал. Перед лестницей, ведущей на верхнюю платформу башни, стояли двое мужчин с трезубцами на длинных древках. Такие используются, чтобы отталкивать штурмовые лестницы от стены.
Услышав крики позади, я обернулся и увидел, как ярдах в пятидесяти позади меня, над стеной вырос шест штурмовой лестницы. Двое с трезубцами, изможденные
Я поспешил подняться по широким каменным ступеням на поверхность платформы, нависавшей над главными воротами. Здесь, по крайней мере, в настоящее время, к моему облегчению, никого не было. Возможно из-за высоты и положения над воротами, атака сюда была маловероятна, тем более, что подходы для нападающих были блокированы приближающимся, скрытым под длинной крышей тараном. На мой взгляд, здесь было самое подходящее место для командного пункта Амилиана, однако, насколько я знал, он сейчас должен был находиться внизу, около ворот. Возможно, он решил, и вполне разумно, учитывая всё, что я знал, что именно там сейчас было самое угрожаемое место. Полагаю, что к настоящему времени ворота были уже подкреплены тоннами камней. Тем не менее, у косианцев имелись реальные шансы с помощью тарана пробить там проход, удар за ударом вгоняя своё орудие в облицованные бронзой усиленные заклёпками, толстыми брусьями и перекладинами ворота, постепенно сдвигая баррикаду из камней и песка.
Уложив Публию на спину подле крепления стержня, я тут же выбросил её из своей головы. В настоящий момент меня больше интересовало другое.
Я окинул взглядом приближающиеся башни, тысячи мужчин, заполонивших площадь перед стеной, лестницы, осадные машины различного назначения. Потом я оценил стены. Людей было слишком мало. Судя по всему, результат сражения был предрешён. Косианцы долго ждали этого дня.
Слева от меня, на флагштоке, словно вызов захватчикам, гордо развивалось порванное в нескольких местах знамя. Жёлтый знак «Ар» на красном фоне, ниже которого шла, жёлтая волнистая линия. Штандарт Форпоста Ара, символизировавший власть Ара на Воске. Боюсь, недолго ему осталось реять над стеной, подумал я.
Затем, я вытащил длинный стержень из его крепления, и с грохотом опустил его рядом с лежащей на спине, связанной фигурой. Девушка попыталась подняться, но её ноги по-прежнему были связаны, и она неуклюже завалилась на бок. Публия попыталась отползти, но я схватил её за ногу и подтянул к тому месту, где я хотел, чтобы она находилась.
— Пожалуйста, не надо! — заплакала Леди Клодия, протягивая ко мне руки, но я просто отпихнул её в сторону, чтобы не мешалась.
— Готова ли Ты признать себя рабыней? — спросил я, обращаясь к Публии.
Она заметалась, издавая дикие утвердительные звуки и энергично кивая головой упрятанной в мешке.
— Ты узнала мой голос, не так ли? — уточнил я.
Публия снова закивала. Похоже,
Леди Клодия склонила голову и прикоснулась к моему плечу, демонстрируя мне свою благодарность. Я поднял Публию на колени.
— Ты — рабыня? — строго спросил я.
Девушка энергично закивала. Леди Клодия восхищённо захлопала в ладоши, хотя сама она уже давно знала, что она ничем не лучше.
— Ты просишь разрешения, — спросил я, — придать этому законность, произнеся соответствующую формулу самопорабощения?
Она снова закивала головой, и я, ослабив узел, стянул ткань на её лоб. Конечно, я помнил, что она была красива, но я не помнил, что настолько. Далее я ослабил узел завязок державших кляп, и вытянув промокший комок из её рта, позволил ему повиснуть на шее девушки. Теперь она смотрела на меня с благодарностью.
— Говори, — приказал я.
— Я — рабыня! — произнесла девушка.
— Она — рабыня! — негромко воскликнула Леди Клодия.
Пленница испуганно сжалась, взволнованно задрожала, вдруг осознав себя беспомощной рабыней.
— Теперь, Ты — рабыня, Публия, — сказала Леди Клодия, с любопытством разглядывая её.
— Она больше не Публия, — заметил я. — Её ещё никак не назвали.
Рабыня испуганно уставилась на меня. Она ещё успела вскрикнуть, когда я принялся возвращать на место кляп. Потом она снова могла только мычать и стонать, когда я завязывал на её затылке узел.
— Что Вы делаете? — удивлённо спросила Леди Клодия.
Глядя в дикие глаза рабыни, умоляюще смотревшие на меня, я снова натянул ткань на место, скрывая её смазливую мордашку, и закрепил завязки у неё на шее.
— Что Вы делаете? — повторила Леди Клодия уже громче и требовательнее.
— Она, находясь в твоём обличии, помогла нам зайти неузнанными, настолько далеко, насколько смогла, — пожал я плечами. — Таким образом, принесла нам всю пользу, на которую была способна. Больше мы в ней не нуждаемся.
— Что Вы имеете в виду? — прошептала Клодия.
Я наклонился и поднял стальной заострённый стержень.
— Нет! — вскрикнула женщина, умоляюще глядя на меня.
Я прижал остриё к внутренней поверхности бедра рабыни, и она, застонав, запрокинула голову.
— Вы знали, что она объявит себя рабыней! — крикнула Клодия.
— Она — рабыня, — кивнул я. — Это было понятно сразу.
— Я — не меньше рабыня, чем она! — заявила Клодия.
— Верно, — согласился я.
— И теперь, — закричала она, — после того, как Вы вырвали из неё признание того, что она была рабыней, и она сама произнесла формулу, порабощающую её, Вы готовы, даже не в достоинстве свободной женщины, а в страдании и унижении простой рабыни, посадить её на кол!