Предатели
Шрифт:
Я стал смотреть, где катера, и сначала их не заметил. Затем я увидел их в джунглях слева, там, где залив исчезал в густой зелени. Часть кустов была подрезана, чтобы дать место для двух белых катеров.
У края зарослей стояли Монах, Ирина, два смуглолицых гавайца, похожих на тех, что конвоировали меня, а также плотный человек в белом, но запачканном костюме. Еще один человек, тоже в белом, лежал на земле. Похоже, он был мертв.
У плотного человека было круглое восточное лицо с узкими глазами.
Когда мы подошли, я услышал, как Ирина говорила Монаху:
— Учти, они пытались пробраться мимо часовых. Когда я подбежала,
У плотного человека было круглое восточное лицо и раскосые глаза, теперь и вовсе превратившиеся в щелочки. Голос у него был мягкий, и слова он выговаривал очень тщательно.
— Полагаю, я должен получить объяснение, мистер Рат. Мы отправились в последний раз осмотреть оборудование, наше оборудование. И попали в руки грубиянов. Мой коллега убит этой буйной молодой особой. Это был очень ценный работник. Мое начальство будет весьма недовольно. Как мне прикажете доложить им о случившемся?
Это был настоящий мужчина. Он оказался в трудном положении, в высшей степени трудном, но лицо его сохраняло спокойствие. Он не тратил лишние силы и время на выражение неудовольствия. Он обсуждал случившееся так, словно речь шла о дефектной схеме, а не о мертвом коллеге.
— Итак, мистер Рат? — обратился он к Монаху. Вид у него был мрачный.
— Мне очень неловко, мистер Су, — отозвался Монах. — Я очень сожалею. Произошло нелепое недоразумение. Просто ошибка. Вы сказали, что ваша работа окончена, и я приказал убрать катера подальше, чтобы никто ничего с ними не сделал. Эти люди всего лишь выполняют приказ. Им не положено думать. Вы меня понимаете? Им невдомек, что вы имеете право приходить и уходить, когда сочтете нужным. А мисс Дарнли — она еще слитком молода... И к тому же мало кому хочется получить пулю. Почему у вашего товарища оказался пистолет, мистер Су? Я же говорил вам, что мы сами решаем все проблемы безопасности.
Мистер Су, если я правильно услышал его имя, немного поколебался, потом сказал:
— Я говорил ему, что он злоупотребляет вашим гостеприимством, но он все же захватил оружие. — Единственным признаком волнения с его стороны было, пожалуй, то, что его английский сделался более беглым. — Что ж, обе стороны виноваты, мистер Рат. Мертвого не вернуть, ничего не поделаешь... Вы займетесь им, я надеюсь?
— Разумеется. Если вы хотите пройти на катер, то пожалуйста.
— Не сейчас, — легкая улыбка появилась на лице мистера Су. — В данный момент я не в настроении. Если вы не возражаете, я вернусь к себе в палатку.
Он двинулся прочь от трупа. Монах кивнул. Ближайший к нему гаваец сделал шаг вперед и свалил китайца на землю прикладом карабина, вложив в удар ровно столько силы, сколько требовалось. Воцарилось молчание.
Монах посмотрел на поверженного, потом на меня.
— Вот твой спутник по морской прогулке, Эрик, — сказал он.
Настало самое время задать наивный в своей очевидности вопрос:
— Значит, вы с московской дамой одурачили ваших китайских союзников? — сказал я. — Какую же такую хитрую операцию ты пытаешься провернуть, Монах?
— Не пытаюсь, а провожу, дружище. — Голубые глаза монаха горели ярким пламенем.
Я посмотрел на девушку, потом на Монаха и сказал:
— Значит, ты продался не за юани, а за рубли?
— Никто не продавался! — резко возразил он. — Просто мы установили,
Я посмотрел на Ирину, стоявшую с безразличным лицом, потом на застреленного ею китайца и вспомнил Изобел.
— Да уж, она великая реалистка. Ну так что, ты сам мне расскажешь, в чем состоит ваш реалистический подход, или заставишь строить догадки?
Монах подошел к поверженному мистеру Су, брезгливо приподнял ногой и перевернул тело на спину и, посмотрев на широкое желтое лицо, сказал:
— Вот наш истинный враг, Эрик. Китайцы — самонадеянные наглецы. Думают, что могут перехитрить всех подряд. Они пытались перехитрить меня. Считают, что цивилизация началась с них и ими закончится. Так оно и выйдет, если нам не удастся этому помешать.
Постепенно общая картина начала проясняться.
— А ты, значит, и помешаешь, — пробормотал я.
— Скажем так: я приму все меры. Я долго тут жил и насмотрелся на этих людей. Опаснее китайцев в мире нет никого. И еще: они самая многочисленная нация. Если все эти сотни миллионов сорвутся с привязи, их не остановишь. Поэтому их надо остановить сейчас, Эрик. Пока не поздно.
— Значит, вот что ты задумал! — сказал я. — Значит, ты протестуешь против войны? Совсем напротив: ты хочешь раздуть войну побольше. Ты решил потопить американский транспорт с помощью китайского оборудования. А когда он пойдет на дно, на катере найдут и оборудование и труп китайца? Ты уверен, что Вашингтон предпримет ответные шаги, китайцы ответят на это, а потом начнется, как принято теперь выражаться, эскалация, которая приведет к ядерной войне. Верно?
Монах улыбнулся.
— Недооцениваешь ты меня, Эрик. Вашингтон обязательно отреагирует. Потому как на катере найдут два трупа. Первый — китайца, а второй — трусливого американца, который стоял за мир и работал в американских спецслужбах. Не забывай о себе, друг мой. Почему, по-твоему, мы так выманивали из Вашингтона агента, которого уж никто не сочтет пешкой в чужих руках — в отличие от тех сопляков, которых мы завербовали для отвода глаз. Да, Ирина права, твой пацифизм сыграл нам на руку. Твой труп в компании с китайским дискредитирует их, этих пацифистов, и слабое правительство, которое все это терпит. Чтобы утихомирить общество, потребуется сила, настоящая сила.
Я покосился на Ирину и спросил:
— Ну, а если ты добьешься войны, на чьей стороне выступят ее хозяева?
— Они будут сражаться вместе с нами против китайцев. У них нет иного выхода. Иначе они проиграют.
— Представляю…
— Когда-то мы вместе сражались против немцев. Китайцы опаснее Гитлера.
— А что, если они останутся в стороне и будут ждать, радостно потирая руки, когда две супердержавы так измочалят друг друга, что от них ничего не останется? — Я не смотрел на Ирину, но почувствовал, что она чуть дернулась, словно мои слова задели чувствительный нерв. Я заговорил опять: — Ты мечтатель. Монах. Не буду с тобой спорить. Я не специалист по азиатским проблемам, но я не верю твоим союзникам.