Предательство Борна
Шрифт:
– Я прекрасно знаю, доктор, где мы находимся.
– …и заблуждение и недопонимание могут привести к роковой ошибке.
Выйдя из машины, Лернер направился ко входу в медпункт. Через мгновение послышались торопливые шаги доктора Павлиной по гравию. Она догнала его у самой двери.
– Хоть вас и прислал лично директор ЦРУ, но именно я возглавляю местное отделение.
– Пока что возглавляете, – нагло заявил Лернер.
– Это угроза? – Доктор Павлина не колебалась ни секунды. Мужчины пытались всячески унизить и запугать ее с самого раннего детства. Ей досталось изрядно, прежде чем она
Лернер задержался перед дверью.
– Я понимаю, что мне придется разобраться с вами, пока я здесь.
– Лернер, вы когда-нибудь были женаты?
– Был, но развелся. И счастлив этим.
– Почему-то меня это нисколько не удивляет.
Доктор Павлина попыталась было пройти мимо него, но он снова схватил ее за руку.
Она сказала:
– Похоже, вы не слишком-то жалуете женщин, да?
– Только не тех, которые мнят себя мужчинами.
Высказав все, Лернер наконец выпустил ее руку.
Она открыла дверь, но загородила проход собой.
– Во имя всего святого, держите рот на замке, иначе вы разрушите мою «крышу». – Она шагнула в сторону, освобождая дорогу. – Это должен понимать даже такой грубиян, как вы.
Под предлогом рассказа о самых свежих данных относительно готовящейся операции Карим аль-Джамиль напросился на приглашение позавтракать вместе со Стариком. Конечно, свежие данные у него были, но вот только сама операция была полным бредом, следовательно, все, что он мог о ней рассказать, также было полным бредом. С другой стороны, Карим аль-Джамиль был не прочь на завтрак накормить директора ЦРУ бредом. Впрочем, ему самому тоже требовалось переварить свежие данные. Воспоминания, которые доктор Вейнтроп заложил в сознание Борна, завели того в западню. Однако ублюдку удалось каким-то образом опомниться, застрелить четверых человек и ускользнуть от Фади. Правда, только после того, как Фади пырнул его ножом в бок. Остался ли Борн жив или же он умер? Если бы Кариму аль-Джамилю позволили держать пари, он поставил бы большие деньги на то, что Борн остался жив.
Но сейчас, поднявшись на последний этаж штаб-квартиры ЦРУ, Карим аль-Джамиль заставил свой мозг вернуться к роли Мартина Линдроса.
Даже во время режима чрезвычайного положения Старик ел там, где всегда.
– Сидеть, как на цепи, за одним и тем же столом, уставившись на один и тот же монитор, день за днем, – этого хватит, чтобы свести с ума любого, – сказал он, когда Карим аль-Джамиль уселся напротив.
Этаж был разделен на две части. Западное крыло отведено спортивному залу мирового класса и бассейну олимпийских размеров. В отделенное стеной восточное крыло, где они сейчас находились, доступ был закрыт для всех за исключением Старика.
Время от времени сюда приглашались семь начальников отделов. Помещение напоминало оранжерею с толстыми терракотовыми плитками на полу и высокой влажностью, необходимой разнообразным тропическим растениям и орхидеям. Вопрос, кто ухаживал за всем этим, вызывал пересуды у сотрудников управления и порождал самые причудливые легенды. Все сводилось к тому, что правду не знал никто, точно так же, как никому
Разумеется, Карим аль-Джамиль впервые попал в «беличье кольцо», как называли эту комнату в управлении. Почему? Потому что в поставленных друг рядом с другом клетках Старик держал трех белок, каждая из которых бесконечно крутилась в колесе. Совсем как агенты ЦРУ.
Те немногие начальники отделов, кто рассказывал о своих трапезах в обществе Старика, утверждали, что он расслабляется, глядя на натужно трудящихся белок, – подобно тому, как другие отдыхают, созерцая аквариумных рыбок. Однако простые сотрудники перешептывались, что директор получает извращенческое наслаждение от напоминания о том, что работа управления, подобно трудам древнегреческого Сизифа, не получает благодарности и не имеет конца.
– С другой стороны, – сказал Старик, – сама эта работа кого угодно сведет с ума.
На столе, накрытом белоснежной скатертью, стоял сервиз из китайского фарфора на две персоны, корзинка с круассанами и булочками и два чайника, один с крепким, свежесваренным кофе, другой с чаем с бергамотом, любимым напитком Старика.
Карим аль-Джамиль налил себе кофе, который он предпочел пить черным. Директор ЦРУ, напротив, любил чай с молоком и сахаром. Официанта нигде не было видно, но рядом со столом стоял металлический столик на колесах с теплыми блюдами.
Достав папку с бумагами, Карим аль-Джамиль сказал:
– Мне начинать прямо сейчас или подождать Лернера?
– Лернер к нам не присоединится, – загадочно промолвил Старик.
Карим аль-Джамиль начал:
– Подразделения «Скорпион» преодолели уже три четверти пути до города Шабва на юге Йемена. Размещенные в Джибути морские пехотинцы были подняты по тревоге. – Он взглянул на часы. – Двадцать минут назад они высадились в Шабве и теперь ожидают приказа от командира «Скорпиона».
– Замечательно. – Снова наполнив чашку, директор ЦРУ размешал сливки и сахар. – Что у нас с точным определением точки, откуда осуществляются радиопередачи?
– Две отдельные группы «Тифона», независимо одна от другой, обрабатывали два различных пакета информации. В настоящий момент с высокой степенью достоверности можно утверждать, что завод «Дуджи» располагается внутри круга диаметром восемьдесят километров.
Директор уставился на клетки с не знающими покоя белками.
– А нельзя ли определить точнее?
– Главной проблемой являются горы. Они искажают и отражают радиоволны. Но мы над этим работаем.
Старик рассеянно кивнул.
– Сэр, позвольте спросить, чем вы обеспокоены?
Какое-то мгновение казалось, что Старик его не услышал. Затем директор повернулся и посмотрел Кариму аль-Джамилю прямо в лицо.
– Точно не могу сказать, но у меня такое чувство, будто я что-то упускаю… что-то очень важное.
Стараясь дышать ровно, Карим аль-Джамиль изобразил на лице учтивое сочувствие.
– Сэр, я могу чем-нибудь помочь? Быть может, Лернер…
– Почему ты снова заговорил о нем? – резко спросил директор.
– У нас еще не было случая поговорить о том, что Лернер занял мое место во главе «Тифона».