Предчувствие опасности
Шрифт:
Но все слухи сходились в том, что во всем виноваты не-люди. Они, мол, решили посеять раздор и смуту, убили старого короля, пытались затуманить мозги молодому королю, но тот не поддался — отказал эльфийской принцессе, добивавшейся его руки.
— Эх, уж я бы не стал отказываться от руки принцессы! — вздохнул один из посетителей, Охотник мрачного вида, в шапке отороченной мехом Огромной Белки.
— Можно подумать, тебе ее рука нужна, га-га-га, — заржали его подельники, такие же Охотники, явно выбравшиеся в город сдать добычу и пропить.
— Да было бы там что щупать, — возразил Лесоруб с другого
— Сам ты! — огрызнулся Охотник, нанося удар.
Ему, может и не хватало Силы, но зато было полно Ловкости и Выносливости. Лесоруб, впрочем, легко решил эту проблему, опрокинув на Охотников свой столик. Массивная столешница, сколоченная из целых бревен, полетела, как пушинка. Немедленно вспыхнула драка всех со всеми, особо громко оравшие про не-людей, наседали на двух кряжистых, почти квадратных гномов. Те вначале ловко отбивались, потом их одолели, одному разбили голову, второй успел нырнуть под столик, перекатился, оказавшись почти у ног Брана.
— Эй, парни, — негромко сказал Бран, обращаясь к тем, кто подбежал добить гнома. — Вы забыли, что гномы давние союзники Стордора? Откуда, по-вашему, взялся молот на знамени королевства?
Его слова неожиданно отрезвили всех, драка прекратилась. Бран, собиравшийся впоследствии почесать кулаки о воришек (для того и сверкал деньгами), неожиданно понял, что желание драться пропало. Гном утащил товарища к целителю, хозяин трактира быстро собрал денег с дравшихся, «на ремонт», как он выразился. Насколько увидел Бран, собрал он втрое больше того, что разбили, да и какой там ремонт нужен массивной мебели?
Пока никто не спохватился, Трактирщик сделал ловкий ход — пригласил Барда. Бран едва заметно хмыкнул.
— Я бы спел вам балладу о величайшем герое людей, да вы же опять подеретесь, выясняя, кто из героев более велик, — опасно пошутил Минт, усаживаясь на стойку. — Поэтому я спою вам про Рыжебородого!
Он немедленно скинул инструмент, начал перебирать струны и запел. Петь он умел, стоило признать. Посетители Фазана слушали завороженно, притопывая ногами в такт волнам, качающим корабль знаменитого пирата, грозы семи морей, Рыжей Бороды. Некоторые хватались за топоры, вскакивали, словно сами собирались идти на абордаж, вслед за экипажем Рыжебородого. Русалки всплывали из глубин, чтобы подарить ему свою любовь и указать путь, принцессы протягивали вослед Рыжебородому руки и детей, но он все равно уходил — потому что его звало море.
Таков был талант Барда, что картины происходящего вставали перед глазами, словно живые.
Бран, спокойно доев, оставил деньги на столе (взгляд служаночки ощущался даже во время драки), и затем поднялся на второй этаж. В комнате пахло свежими травами, пол был тщательно протерт, подушки взбиты. На двери присутствовал стандартный «верещальный» замок, магия которого поднимала шум, если кто-то пытался вскрыть его отмычкой, а не ключом. В теории. На практике существовало несколько способов обойти магию замка, не говоря уже о том, что можно было просто выбить дверь, навалиться и ошеломить.
Бран разделся и моментально уснул, не обращая внимания на шум и выкрики восторга, доносящие
Глава 5
Дилижанс полз по дороге, поскрипывая и раскачиваясь. Бран, сидевший на запятках, покачивался в такт, бездумно смотрел вдаль, благо дорога была нормально вымощенной, без пыли и грязи. Его попутчик, тоже прикупивший самое дешевое место, тихо напевал что-то под нос, подбирая слова к песне. Первые два часа бард Минт Вольдорс болтал без умолку, но потом, наконец, заткнулся, уловив, что Бран ему не отвечает.
А может его, наконец, проняло покачиваниями и начало тошнить.
Дилижанс, по сути, был компромиссом между временем, деньгами и спешкой. Те, кто очень спешил, всегда могли заплатить больше и переместиться — или через королевскую систему телепортирующих кругов, или заплатив соответствующему магу. В Амальке Бран ничего такого не заметил, но в крупных городах точно можно было еще нанять специалиста с каким-нибудь летающим созданием. Кто хотел сэкономить, всегда мог добраться пешком или на своей лошади, неспешно, с затратами времени на дорогу. Те же, кто спешил, но не очень, покупали место в дилижансе.
Длинный, вытянутый корпус — чтобы влезало больше скамеек для пассажиров. Некоторые ставили такие скамейки и на крышу, но в этой версии дилижанса они отсутствовали. То ли дилижанс и так справлялся, то ли мастер Блюм просто экономил, ведь скамейки наверху означали необходимость затрат на переделку и укрепление дилижанса, а билеты туда стоили бы дешевле обычных (из-за расположения на ветру и под солнцем). Бран подозревал, что тут скорее второе, чем первое, но это его не остановило, скорее наоборот — хотел организм путешествий, получи, наслаждайся всем, о чем забыл. Разве что пыли на зубах и ледяного дождя сверху не хватало.
— И тогда он напал, а потом вдруг пропал, — напевал Минт. — Нет, напал и пустил встречный пал, нет, напал и глазами хлопал, нет…
Двенадцать колес дилижанса катили по дороге, и Бран слышал потрескивание одной из осей. Нет, Блюм точно экономил, помощника он в дорогу не взял, сам управлял восемью лошадьми, явно укрепленными магически. В Ордее он, наверное, давал им день передохнуть, да ехал обратно, хотя с Блюма сталось бы непрерывно совершать рейсы туда-сюда.
— Слушай, дед, — неожиданно подпрыгнул и повернулся к нему Минт, — а ведь ты зря от моей помощи отказался! Могли бы двойную скидку выбить!
Бран посмотрел на него пристально, транслируя мысль «я ведь тебя предупреждал», но барда в этот раз не проняло. Он поправил бант на левом плече, посмотрел, чуть прищурившись, на Брана и снова замолол языком:
— Слушай, дед, а ведь про Торговцев у меня еще песен нет! Давай, сочиним героическую балладу, назовем ее «Битва за золото», а?
Взгляд Брана стал ироничным. Особенность «Сладкий Язык», вызвавшая вчера смешки у стражников, была не единственной причиной, почему Торговцев регулярно сравнивали с блудницами. Конечно, до Ростовщиков им было далеко, но все равно, торговля не в убыток себе, вызывала у представителей остальных профессий не самые лучшие чувства.