Предчувствие весны
Шрифт:
– Идемте, ваше величество, ваше высочество, идемте! Поглядите, если будет на то ваша воля, как закаляются клинки, как плетутся кольчуги, как проклепываются доспехи.
Король поморщился - от взмаха гнома с фартука и закопченных лохмотьев в воздух взвилась туча частичек золы и копоти.
Затем Трельвеллина повели в царство огня и грохота. Гремели молоты, сипели мехи, звенело, бренчало и пело железо. Шуршал уголь, с шипением вспенивалась грязная вода, когда в нее швыряли раскаленные поковки. Среди приземистых гномов король с удивлением приметил рослые фигуры людей. Притянул за рукав сына и едва не в ухо (иначе не расслышать
– Кто эти люди?
– Местные, - блеснув белыми зубами, откликнулся Аллок, - кузнецы здешние, из Рамдора, да деревенские тоже прибились.
– Помогают нам, да приглядываются!
– подхватил Имедромд, услыхавший, о чем идет разговор.
– Гномьему умению всякий кузнец рад поучиться!
Внимание короля привлекли громкие крики из соседней кузницы. Трельвеллин завернул за угол и остановился понаблюдать. Кузнец из местных, здоровенный, краснолицый, со стоящей торчком буйной бородой, препирался с гномом. Тот сердито надувался и привставал на цыпочки, тогда как человек неуклюже сгибался над низкорослым собеседником. Борода гнома топорщилась под фартуком, заботливо упрятанная от искр и горячего пара.
– Вот так делать надо!
– орал верзила.
– Гляди, гляди сюда, вот этак вот, чтоб движению простор!
– Никогда!
– надрывался в ответ гном.
– Слышишь ты, дылда?! Никогда так мы не ковали! Отродясь не делали подобного! Испокон веков! Это же непрочно!
– Так всаднику же! Между ног всаднику зачем прочность? У него там седло, понял? Ему - чтоб удобно, не нужно там железяк. Это кавалерийские доспехи, пойми наконец!
– Седло...
– карлик задумался.
– Седло! Испокон веков, надо же! Да когда ваше племя в кавалерийской сбруе разбиралось-то? На лошадях ваш брат не ездит же! Вот гляди, гляди сюда, я тебе сейчас покажу...
– Ну-ка...
Трельвеллин улыбнулся - вот, мол, как учатся люди гномьему мастерству. Имедромд поспешно выступил вперед и поманил:
– А идемте-ка, ваше величество сюда, покажу готовые доспехи. Специально для ваших подданных изготовлены легкими...
Осмотр мастерских короля удовлетворил. Разумеется, Трельвеллин для порядка сделал несколько небольших, но дельных, замечания. С Аллоком иначе нельзя, не то вообразит, будто в самом деле может командовать войском и управлять Феллиостом самостоятельно. Поговорить Трельвеллин собирался о другом, но не хотел начинать при гномах и, тем более, при людях.
Эльфы закончили осмотр мастерских, напоследок сделали круг по городу (здешние также спешили приветствовать монарха, едва видели кортеж со знаменами) и выехали в ворота. Предстоял последний на сегодня визит - король собирался посетить воинский лагерь в лесу. Когда отъехали от Рамдора на полет стрелы, Трельвеллин подозвал сына и наконец спросил:
– Ну, а теперь рассказывай, что у тебя на уме. О чем ты с гномами сговорился? По какой причине лагеря, мастерские и склады отодвинуты от границы?
– Э...
– принц замялся, - я хотел, чтобы сюрприз вышел. Есть у меня один план...
ГЛАВА 24 Вейвер в Сантлаке
К вечеру в трапезной "Золотой бочки" собрались люди. Конечно, не так много, как в предыдущие дни, когда в Вейвере стоял купеческий караван, но все же для маленького городка - вполне приличное количество. Мясник с женой и подручными, как обычно обосновался
– Пожалуй, начнем, - объявил Гедор.
– Вряд ли народу станет намного больше.
– Торчок, ты первый.
Парнишка тут же поднялся и собрался двигать к стойке, но Мясник окликнул и велел подойти, встать перед собой, повернуться.
– А это что? Дай-ка мне... Давай, давай.
Торчок вытащил из-за голенища нож и послушно отдал.
– Теперь ступай.
Мясник положил отобранное у парнишки оружие перед собой. Вскоре у стойки возникло оживление. Торчок, притворяясь пьяным, бродил между столов и говорил гостям "Золотой бочки" гадости. Толстого ткача обозвал боровом, крестьянину, который остановился здесь же на ночь, сулил, что, пока он пропадает в городе, к жене наведается сосед, а то и двое разом. Кому-то наступил на ногу, с чьего-то стола смахнул на пол миску... Сперва над ним посмеивались, потом стали бранить, Торчок огрызнулся... Наконец не выдержал ткач и, сопя, стал тяжело подниматься из-за стола. Паренек скакал перед ним и улыбался слюнявым ртом.
Гедор отодвинулся от стола и кивнул старшему подручному:
– Я сейчас иду. Ты справишься?
– Давно не работал этак-то... но справлюсь, мастер, не сомневайся.
В это время ткач пошел на Торчка, сжимая кулаки, парень отступал. Толстяк махнул рукой, потом еще раз - Торчок увертывался. Горожанин, распаляясь, замахал кулаками энергичней, задел кого-то локтем, огрызнулся в ответ на брань... Тут Торчок подпрыгнул к неповоротливому противнику и съездил по носу. Ткач разъярился окончательно, ринулся на парня, тот бросился мастеровому под ноги, толстяк с разгона обрушился на соседний стол - прямо в миски со снедью. Приезжие крестьяне, которым помешали обедать, вскочили и, осыпая ударами, сбросили толстяка на пол. Городские заорали, чтоб не смели трогать их земляка. Слово за слово - никто и не понял, как, но началась большая драка. Зазвенела разбитая посуда, люди орали, толкались, сбившись в кучу...
Гедор широкими шагами приблизился к толчее и стал отшвыривать драчунов - хватал и одним рывком отправлял в полет, не разбирая, кто перед ним. Выдернул из сутолоки Торчка, парнишка орал, что его изувечили грубые мужланы, и демонстрировал небольшую ссадину на скуле. Никто и не заметил, как Селезень покинул стол в углу и присоединился к толкотне у стойки. Визгливые крики Торчка подействовали на драчунов отрезвляюще, люди стали приходить в себя и озираться, разжимая кулаки. В общем-то, выпили немного, и непонятно было, из-за чего схватились.
Селезень тихонько шмыгнул обратно за стол в углу и незаметно передал Деле вышитый кошелек. Женщина ссыпала монеты в собственный кошель, подвешенный к красивому пояску, а чужую вещицу проворно сунула под юбки. В их темный угол никто не глядел.
Гедор - все так же молча - развернулся и поволок всхлипывающего Торчка обратно за стол, по дороге внятно объявил: "Заткнись, баран! Сам виноват, нечего было к людям приставать!" Парнишка тут же умолк. Зато принялся орать толстый ткач, тот самый, из-за которого началась драка. У него пропал кошелек.