Предел бесконечности (сборник)
Шрифт:
— Где они? — с трудом выдавила девушка.
— Остались на эстакаде, — Глеб сбросил сумасшедшую скорость и аккуратно пристроился в правый ряд за массивной фурой. — Посмотри, по этому шоссе мы выберемся на наш маршрут?
Анна подтянула к себе выдвижную панель компьютера. Манипуляции с картой рассеяли стрессовое состояние, и она поняла, что Глеб вручил ей функции штурмана с одной лишь целью: успокоить ее взвинченные нервы. Тамара на заднем сидении опасность не уловила и продолжала беспечно крутить головой от одного окна к другому.
— Глеб, мы могли разбиться, — Анна понизила
Он снял правую руку со штурвала, размял кисть и глянул в экран заднего вида.
— Разве не ты называла нас «биороботами»?
Анне было не до шуток, и Глеб поспешил исправить положение.
— Прости, я не всерьез, — он тронул ее плечо. — Я три года наматывал круги по пересеченной местности в седле мотоцикла. Это достаточный срок, чтобы набраться опыта.
— По-моему, мотоцикл существенно отличается от автомобиля, — Анна теперь готова была разозлиться. — И никакой ты не робот, а нормальный человек!
Она покосилась на его побелевшие от напряжения пальцы. Глеб решил, что в устах журналистки фраза прозвучала как комплимент, хотя, если принимать во внимание ситуацию, весьма сомнительный. Словесное пикирование не возобновилось. Анна отвернулась к окну.
Глеб вел машину по неприметным грунтовым дорогам, по старым шоссе с донельзя разбитым покрытием, а иногда и по грязным проселкам, если весенние оттепели не успели превратить их в жидкое месиво. Несколько раз роскошный автомобиль приходилось вытаскивать из грязи вручную. Анна сердилась, но эмоции старалась не выказывать. В сущности, она понимала, что Глеб прав. Все скоростные трассы в этом регионе так или иначе вели в столицу, и на первом же дорожном посту путешественников без документов ожидали серьезные осложнения.
Несмотря на настойчивые просьбы товарища оставить мобильник дома, Анна не могла не захватить с собой привычное средство связи. Улучив удобный момент, она набрала номер редактора, и сообщила, что продолжает расследование истории Жулавского.
«Я еду на его родину. Больше пока ничего сказать не могу», — так она закончила короткий монолог.
Путешествие длилось уже два дня. На ночлег однажды остановились прямо в лесу, но на следующий вечер Анна потребовала завернуть в районный городок. В захудалой гостинице, просыпаясь от каждого шороха за фанерной дверью, она мысленно согласилась, что сотворила глупость. В лесу Глеб чуял и слышал окрестность, как заправский лесничий. С таким телохранителем в его родной стихии она не знала бы забот ни днем, ни ночью.
Второй звонок Анна сделала ранним утром из гостиничного номера.
Григорий поднял трубку не сразу.
— Анна? — послышался его далекий слегка удивленный голос. — Что случилось, я не мог тебе дозвониться!
— Знаю, знаю. Так сложились обстоятельства. Я нахожусь немного не там, где планировала.
— Ты говоришь загадками нарочно? Анна, я действительно беспокоился за тебя.
— Спасибо, Григорий. По-моему, ты единственный человек, для которого я что-то значу. Прости, у меня нет сейчас времени говорить. Не звони пока на мой мобильник. Так надо, поверь… Я люблю тебя.
Она захлопнула крышечку аппарата. Последнее сорвалось с губ само, но Анна не жалела. Пусть будет так, как будет.
После полудня третьих суток, когда Тамара направилась в кустики, а Глеб взялся проверять мотор, Анна отошла в другую сторону, будто бы тоже «по нужде». А сама достала телефон. Номер она выучила наизусть заранее, чтобы не тратить время на записные книжки и тем более не вносить его в память телефона.
— Господин Бурмистров?
— Чем могу служить?.. А, Анна Алексеевна!
— Не ищите меня в городе, я на рабочем выезде. Возможно, будет интересная информация по нашему общему вопросу, — Анна чеканила слова, как машина. Этот разговор она тщательно продумала. — Мне нужно знать, заинтересован ли кто-либо из ваших конкурентов в работе Жулавского.
В трубке послышалось напряженное дыхание.
— Насколько мне известно, нет, — осторожно ответил, наконец, Павел Аркадьевич.
— Очень надеюсь, что вы правы, — сухо сказала Анна. — На меня было совершено покушение. Советую вам подумать над этим фактом. При первой же возможности я вам перезвоню.
Она оборвала связь.
«Пусть покрутится, — Анна с удовольствием представила озадаченную мину седого джентльмена. — Неважно, замешана его фирма в моих неприятностях или нет, случись еще что-нибудь подобное, я им предъявлю счет по полной программе».
Чем ближе подъезжала Анна к родным местам, тем явственнее чувствовала, как переполняет ее уверенность в собственных силах. В ее руках была уникальная тема, внимание на которую обратили не только безликая масса обывателей, но и довольно крупный финансовый концерн. Она оказалась в центре опасных событий, о коих еще предстоит написать. Судьба предоставила ей бескорыстного помощника, способного защитить от обидчиков, поддержать словом и объяснить любые научные факты, если таковые окажутся у нее в руках. Эрудиции Глеба могли бы позавидовать многие «ученые мужи», в этом-то Анна быстро убедилась. И, наконец, у нее был Григорий — галантный кавалер, прекрасный и внешностью, и умом, и душой.
Покосившийся столб с полустертой табличкой «Авдотьево» обозначил поворот на ненакатанную грунтовую дорогу, уводившую в лес. Глеб притормозил.
— Что такое «Авдотьево»? — подала голос Тамара, уставившись на неприметный дорожный знак.
— Село где-то там, — отмахнулась Анна, разыскивая взором знакомые и забытые очертания автобусной остановки, куда провожал ее августовским утром отец.
— Это плохая вывеска, — сообщила Тома. — На ней написано «Плохое место».
Журналистка непонимающе посмотрела на Глеба, тот в свою очередь с похожим выражением лица разглядывал девочку.
— Тома, на табличке написано название села, — поправил он.
— Нет. Буквы говорят «Плохое место», чтобы люди туда не ходили. Как в городе на разрисованных досках: слова говорят одно, а буквы — совсем другое.
Так вот почему она терпеть не может рекламные щиты, — смекнул парень. — Ай-да сестричка! А ведь не один институт, наверное, корпел над изобретением методов скрытого психического воздействия на массы.
— Зачем они обманывают? — продолжала Тамара. — Нельзя обманывать, нечестно.