Предел бесконечности
Шрифт:
Движение возобновилось. Мерный ровный шаг. Мерное постукивание трости по мостовой. Крыши домов заслонили половину голубого простора надо мной, и ехидное солнце соскользнуло с черепицы на другую сторону улицы. Тень. Я вздохнул облегченно.
Мой провожатый опять остановился. На этот раз Джузеппе подскочил ко мне без особых указаний, вновь старательно протер мне лицо и встал рядом с хозяином. Возле моего левого уха мелькнула трость, и человек, который нес меня, уверенно постучал ею в дверь. Я, кажется, одеревенел от изумления. Если его руки свободны - а они были свободны - то каким образом я держусь над землей? Не могу же я плыть
Найти ответ я не успел. Дверь открылась и хриплый мужской голос произнес:
– Мы заждались вас, синьор Лоренцо. Проходите. Один, - послышался сдавленный, плохо скрываемый смешок.
Синьор Лоренцо казался невозмутим.
– Джузеппе, жди меня здесь.
Я заметил растерянность и страх, мелькнувший в глазах слуги. Да и у самого у меня почему-то засвербело в груди. Я ожидал, что меня опустят на землю и уж тогда-то я разберусь, где мои руки и ноги, и какой дьявол устроил этот кавардак. Но нет. Я медленно "въехал" в полутемный коридор. Однако же синьора просили пройти одного? Или подразумевалось одного со мной? Конечно, как иначе... Тут я больно стукнулся головой о дверной косяк.
– Тихо, малыш, - почти беззвучно предупредил синьор Лоренцо и придержал мой затылок.
Я, собственно, пока не собирался возмущаться.
Мы вошли в душную комнату. До того душную, что я невольно шумно вздохнул и слегка подался вперед. Вот теперь мне это удалось или почти удалось. Как бы то ни было, я увидел то, что творится у синьора Лоренцо за спиной. А творилось там нечто неладное: два молодца весьма подозрительного молчаливого вида встали на шаг от синьора, загородив своими тушами дверь. Плохо дело. Синьор Лоренцо, без сомнения, явился отнюдь не на дружескую вечеринку.
– Вот бумаги, о которых шла речь, - без предисловий заявил мой странный проводник и быстрым движением вытащил из-за пазухи пакет.
Два верзилы у двери насторожились, когда он подносил руку к груди. Один даже потянулся к шпаге. О, кажется, намечается заварушка. Некстати, некстати. Комната слишком мала, вооруженных людей я насчитал по меньшей мере пять, а в моем нынешнем странном состоянии я вряд ли успею помочь синьору Лоренцо.
Следующая "странность" произвела на меня б(льшее впечатление. Я невзначай перевел взгляд на свой камзол и обнаружил, что две пуговицы расстегнуты. То есть, синьор Лоренцо вынул бумаги у меня? Нет, это пуговицы его камзола... что за черт? Дорожка из посеребренных застежек начиналась у его воротничка и плавно перетекала... Я скосил глаза как мог ниже... О, ужас! Плавно перетекала на мою грудь!
Я чуть было не закричал. Он почувствовал мой порыв и напрягся. Что-то внутри заставило меня молчать.
Пока я был занят моим ужасным открытием и тщетными попытками доведения его до осознания, разговор в комнате продолжался своим чередом. Очнулся я, когда вокруг загоготали. Видимо, кто-то удачно сострил. Синьор Лоренцо остался спокоен, только брови его сошлись у переносицы. А я понял, что объектом насмешки был именно он... Или мы?
– Я с удовольствием встретил бы вас завтра утром возле Восточных Ворот, произнес синьор Лоренцо так, будто говорил о хорошей погоде.
– Однако к великому моему сожалению в силу упомянутых вами обстоятельств, не могу сделать это один, как того требуют законы чести.
Прокатилась новая волна хохота. Искатель ссоры поперхнулся
– До скорой встречи, господа.
Он мягко развернулся на каблуках и не спеша направился к двери. Что-то, уже остановившее меня от воспроизведения каких-либо звуков, опять сжало каждую клеточку моего тела, что означало - я никоим образом не должен шевелиться. Так я "выплыл" в коридор, продефилировал в опасной близости от дверного косяка, затем потрясся слегка, пока мой носитель спускался по крутой лестнице, и, наконец, мы вместе оказались на улице.
Как из-под земли возник Джузеппе.
– Идем, - бросил ему синьор Лоренцо и зашагал вперед широким шагом.
Миновав два квартала он ни с того ни с сего остановился и привалился плечом к стене. Своим левым плечом, а заодно и моим правым.
– Я не чаял выйти оттуда живым, Джузеппе, - глухо пробормотал он.
Пожилой слуга растерянно тряс головой.
– Синьор... синьор... Вам нужно было оставить это поручение кому-нибудь другому.
– Женщинам не отказывают, Джузеппе.
– Она политик, синьор.
– Тем более, мой друг. Ставки сделаны. Игра началась.
Я хотел сказать что-нибудь ободряющее, но передумал. Вернее всего у меня опять получится какой-нибудь гнусавый вздох вместо слов. Синьор Лоренцо вдруг посмотрел на меня.
– Хорошо вел себя, меньший брат, - произнес он и улыбнулся; потом добавил, обращаясь к слуге: - Кажется, еще несколько лет, и я научусь управлять этим красавцем. Сегодня мне удалось заставить его не дергать руками.
Ему удалось заставить меня! Как я был оскорблен! От возмущения я забыл, что получается, когда я пытаюсь говорить. Из моего рта вырвался весьма потешный вздох, и на подбородок немедленно потекло что-то вязкое и противное. Джузеппе принялся судорожно искать в кармане платок. К довершению конфуза, я понял как называется масса, которую он старательно стирает с моей бородки. Слюна. Я не мог управлять не то что телом, я не мог справиться даже со своим лицом! Господи, да что я в конце концов!
Ответ я тут же получил. Но не от господа бога, а от мальчишек, гурьбой пробегавших мимо нас.
– Ай! Смотрите! Смотрите! У одного синьора другой из брюха вылез!
Джузеппе выхватил из-за пояса кнут, но применить не успел: мальчишек сдуло будто ветром. А я с неожиданным для такой ситуации спокойствием подумал, что у оборванцев не больно-то глубоки познания в анатомии. Живот синьора Лоренцо находился ниже моих лопаток, следовательно, я вырастал из его груди.
Наверное, всех этих впечатлений было с избытком для моего несчастного мозга. И мозг потребовал покоя...
Жара. И солнце, издевательски размазывающее эту жару по моему лицу. Я сразу же пожалел, что очнулся. Закатив глаза, я заметил пыль, поднятую отъехавшей каретой. Причем карета катилась вверх колесами. Мне потребовалось несколько секунд, чтобы определить причину этого явления. Собственное тугодумие меня почти рассмешило: как же еще я могу видеть предмет, находящийся перед синьором Лоренцо? Разумеется, вверх тормашками! Хорошо еще мы родились "лицом к лицу". В противном случае, я бы всю жизнь созерцал землю, а он - мой затылок. Я мысленно поставил себя на его место и пришел к выводу, что куда приятнее видеть затылок, нежели свой второй лик, да еще и не слишком вразумительный.