Предел бесконечности
Шрифт:
Синьор Лоренцо в раздумье проводил карету взглядом и водрузил на свою голову шляпу. Тень от обширных полей и плюмажа до меня не дотянулась. Черт возьми! Когда ты догадаешься убраться с этой жаровни! Ни дать, ни взять время сиесты. И понесло же тебя в такой час на приключения. Решив, что самое время поговорить по душам, я постарался максимально сосредоточиться, и пристально уставился на "большого брата". Эй, посмотри на меня. Неужели ты не замечаешь, что я чувствую и слышу? Лоренцо, посмотри на меня!
Он посмотрел так, как смотрят на ушибленную коленку, и медленно
– Лоренцо!
Он порывисто обернулся. Из-под его плеча я увидал молодого человека в пыльном дорожном плаще.
– Юлиан?
– мой "старший брат" торопливо двинулся навстречу.
– Юлиан, какими ветрами!
Они обменялись крепкими рукопожатиями, а синьор Лоренцо вдобавок обнял прибывшего одной рукой. Внушительный торс и дорожный плащ на секунду заслонили меня от солнца, а в нос пахнул ни с чем не сравнимый аромат смеси лошадиного и человеческого пота.
– Воистину сказочная удача! Первый, кого я встретил в столице, это ты, мой дорогой кузен!
Искренний юношеский восторг не мог не вызвать улыбки, и синьор Лоренцо улыбнулся. А он, пожалуй, не дурен собой, решил я. Интересно, как я выгляжу? Рассуждения на тему собственного портрета отвлекли меня от беседы родственников. Когда же я попытался ухватить нить их разговора, то обнаружил, что слова буквально пролетают мимо ушей. Как во сне: слышишь и не понимаешь, желаешь ответить, и остаешься нем.
Следующим моим испытанием стала четвертьчасовая поездка верхом. Разумеется, в седле сидел "старший брат". Я же болтался где-то между лукой и гривой лошади. Мы ехали по широкой улице, мимо сновали простолюдины, солдаты, торговцы, однако никто не рискнул задержать на синьоре Лоренцо взгляд.
– Тебя знают здесь?
– полувопросительно произнес Юлиан, поглядывавший по сторонам.
– Многие знают мой клинок, - усмехнулся мой носитель.
– А челядь не спешит попробовать кнута. Сколько себя помню, Джузеппе надежно охранял меня ото всякой горластой шушеры.
– До нас дошли слухи, будто ты убил на дуэли птицу высокого полета.
– Пустое. Не столь высок был его полет. А я не терплю хамов. Его Величество неделю спустя пожурил меня, и только. Про меня болтают разные сказки. Не верь. Девять из десяти - сущая выдумка. Поговаривали даже, будто я дерусь четырьмя шпагами: по одной в каждой руке.
Он рассмеялся, отчего я несколько раз приложился затылком к лошадиной гриве. Юлиан вторил ему не совсем уверенно.
– А вот и мой дом, кузен. В любое время ты здесь желанный гость.
Джузеппе перехватил поводья лошадей, и пока Юлиан высвобождал ноги из стремян, мой "сильный брат" ловко соскочил на мостовую.
– Лоренцо, ты волшебник! Уж не продал ли ты душу дьяволу?
– кузен театрально разыграл испуг.
– Дьяволу? О, всего лишь его наместнику. Король хорошо платит фаворитам, мой дорогой.
Юноша споткнулся на ступеньке.
– Помилуйте, кузен! Вы угодите в темницу за подобные речи.
– Речи из уст королевского шута немногие воспринимают всерьез, - синьор Лоренцо продолжал улыбаться, а я подумал почему-то, что он и впрямь не прочь подергать смерть за усы.
– Шута, - удрученно повторил Юлиан и опустил взгляд.
– Единственный сын благородного графа Колладара - шут у трона чужого короля.
Лоренцо положил руку на плечо кузену.
– Что дозволено шуту, порой не дозволено самому кардиналу, - сказал он, понизив голос почти до шепота.
– Рано или поздно у меня будет официальный статус. А пока я пользуюсь природным званием.
И он небрежно кивнул на меня.
– Посмотри, - Юлиан будто бы отшатнулся, - он нахмурился.
– Кто?
– кажется, не понял Лоренцо.
– Он. Его лицо. Ты видел, как он смотрит на тебя?
Взгляд ярких карих глаз скользнул в моем направлении. Я действительно был взбешен подобным обращением, однако тот, кому предназначался мой гнев, упорно отказывался меня видеть.
– Юлиан, это не смотрит, - назидательно начал Лоренцо.
– Оно иногда закрывает и открывает глаза. Иногда поворачивает голову. И часто вздыхает. О, как сие нравится дамам!
Его речь была прервана появлением Джузеппе с подносом, уставленным бутылками. После традиционных тостов и обильной закуски, разговор перекинулся на воспоминания юности, затем вовсе уплыл в неведомые дали. Вернее, в неведомые дали уплыло мое сознание, поскольку по закону сообщающихся сосудов весь алкоголь застревал в моей голове, и лишь после изрядного ее наполнения начинал продвижение в голову "большого брата". Самое обидное, что Лоренцо это прекрасно знал и умел остановиться вовремя. Следовательно, никогда не пьянел, о чем тоже в столице слагались легенды.
Все это я добыл из бог весь каких закромов памяти. Я рад был бы засунуть проблески мыслей подальше в уже знакомый колодец, но тут родственники вновь уделили внимание моей персоне.
– Лоренцо, не знаю, право, как сказать тебе, - неуверенно начал Юлиан.
– Как брату, Юлиан. Как родному брату!
– Когда лекарь сообщил моей сестре, что она разрешится двумя детьми сразу...
Я почувствовал, как у Лоренцо холодеет спина.
– ...она была напугана до безумия. Лекарь понятия не имел, почему наша семья боится близнецов...
– Кузина? Она жива? Дети?
– О, да, да! Какой же я болван! Я несся через всю страну и представлял, как первым делом сообщу тебе о нашей радости! И забыл. Вот дьявол! У нее две очаровательные прекрасные девочки. Они увидели свет вместе с первым яблоневым цветами.
– Слава Господу, - Лоренцо откинулся на спинку кресла, и я оказался в почти вертикальном положении.
– Мы рассказали лекарю про тебя, - продолжал Юлиан, заметно убавив пыл. Он утверждает, что... это легко удалить. Он готов собственноручно провести операцию. По его словам, никакой угрозы твоей жизни нет. Два, максимум три месяца, и ты станешь...