Предел бесконечности
Шрифт:
Ближе к полудню, когда Тамара, наконец, крепко заснула, индивид перепрограммировал дверную панель и быстро вышел, заблокировав замок. Теперь в комнату девочки могли попасть только ее хозяйка и сам Орион. Личный код доктора Жулавского индивид исключил из базы доступа с особой тщательностью.
Знакомый волнующий голос доносился из столовой. Орион остановился возле настежь распахнутых дверей. Анна сидела за столиком и непринужденно пересмеивалась с местным компьютерным гением, именовавшим себя "Старик Юникс". На базе его хвастливые байки знали наизусть, и перед
Заметив молодого помощника Филиппа, Анна встала, отмерила "Старику Юниксу" положенную дозу улыбки и, извинившись, выскользнула вон.
– Я тебя искала, - она взяла Ориона за руку.
– Ты такой странный сейчас. Ты успел отдохнуть?
– Немного.
Она не догадалась, - с грустью подумал индивид.
– Я для нее все еще человек.
– Что с тобой? Что тебя тревожит? Ты переживаешь из-за девочки? продолжала Анна, увлекая Ориона за собой.
– Тамара успокоилась и уснула. Я переживаю за тебя.
Анна остановилась у перил длинного узкого балкона, опоясавшего зал-оранжерею. Внизу зеленели искусственные посадки, и лениво журчал по имитированной горке безликий фонтан.
– Ты мне сказала по телефону. Помнишь?
– Орион осекся, не решившись повторить вслух навсегда запечатленную памятью фразу.
На лицо девушки легла тень тоски.
– Я не знаю, почему я так сказала. Нет, Орион! Это, наверное,... наверное, правда! У меня было несколько мужчин, я думала, что любила их. Но ты... ты особенный.
У него перехватило дыхание.
– А Глеб?
– произнес он.
– Что Глеб?
– удивленно вскинулась Анна.
– Он друг детства, и всё. К тому же...
Орион видел, как она борется с сомнениями. Действительно, журналистка и влюбленная женщина воевали сейчас в ее рассудке. Слова то подкатывались к горлу, то отступали под натиском профессиональной скрытности.
– Глеб - индивид?
– Тамара сказала?
– Анна почувствовала облегчение. Журналистка и женщина остались каждая при своем.
– Его создал мой отец незадолго до краха. Глеб был честным парнем. Благородным, как рыцари, - она усмехнулась.
– Я его не понимала...
Орион не смог определить, что именно породило в ее тоне грустные нотки: воспоминание об отце, ощущение непонимания или... потеря близкого друга.
– Орион. Ты отдал приказ его убить?
Тот поспешно качнул головой.
– Он жив, Анна.
Пусть лучше у меня на дороге встанет соперник, чем новая ложь!
– Орион отчаянно атаковал рассудком "второй источник" и опешил: ничего, кроме второго источника в сознании больше не было.
– Ты наврал Филиппу, что ли?
– отреагировала Анна самым что ни на есть банальным образом. Глаза ее восторженно заблестели.
– Да, как-то так...
– промямлил Орион и отважился продолжить: - Анна, Глеб дорог тебе?
Она отодвинулась слегка. Думать больше не хотелось. Душа жаждала ухватить невесомую цепь удивительных чувств, зревших в сердце, притянуть к себе, запутаться в обворожительной паутине, забыться, прикоснуться к мифическому образу любви, поднимающемуся из праха древности.
– Это не то, что ты считаешь, - неловко высказалась она.
– А я сама ничего уже не понимаю. Все носятся с собственными целями, топчут других, сами попадают по ноги, толкутся на месте, бегают по кругу. Весь мир превращается в сумасшедший дом! И вот появляешься ты, - румянец выступил на бледных щеках, и я не знаю: то ли люблю тебя, то ли преклоняюсь, как перед идолом любви. Орион, я хочу сбежать куда-нибудь, где нет лжи и лицемерия. Где мне не придется постоянно помнить о выгоде, скрывать себя от себя самой! Иногда мне кажется, что я хочу стать индивидом, и, как Глеб, услышать голос земли. И жить с этим голосом в сердце. Или забыть про все на свете, спрятаться, исчезнуть... Но ты! Я смотрю на тебя и хочу любить!
– Анна, - он тронул ее плечо, но тут же отдернул руку.
– Я не имею права лгать тебе. Я решил сегодня, что обязан сказать...
В ее влажных глазах замерло ожидание.
– Я... ты мне очень дорога. Я, наверное... люблю тебя. Но я...
– он выпрямился, одним махом отбросив неуверенность.
– Я - индивид доктора Жулавского. Твой брат создал меня.
Анна побелела. Ладони потянулись к лицу и застыли, прижав приоткрытые алые губы.
– Боже...
– голос затерялся в воздухе.
– Орион, нет!
– Я говорю правду, Анна. Прости меня.
Она стремительно отвернулась. Взгляд уперся в живую зелень растений в искусственном саду.
– Простить за правду?
– прошептала она.
– Господи, что же творится в нашем мире!
Орион отступил на шаг, но Анна, не раздумывая, бросилась ему на грудь, стиснула плечи, обняла и отчаянно прижалась к нему всем телом.
– Я тебя люблю! Я тебя все равно люблю, Орион! Неужели мы стали настолько пустыми, что только у индивидов осталась настоящая душа. Боже, что я говорю...
– она вздрогнула и попятилась.
– Анна!
– Я не имею права тебя любить, - слезы потекли по ее щекам.
– Ты такой... чистый. А я пустая, я даже не умею верить сердцу!... Прости, я не могу сейчас. Я должна разобраться с собой. Прости, Орион!
Каблучки застучали по пластиковому полу. Орион шагнул следом за девушкой, но ноги сковало и невидимые гири потянули вниз. Что-то сжалось и ухнуло в груди, отчаянно завертелись перед глазами стены и пол. Он уцепился за перила и с ужасом ждал, когда поднявшийся изнутри жар поглотит его целиком.
– Орион, - теплая рука, опустившаяся на затылок, показалась ледяной.
– Что она тебе наговорила?
Появление Стаса стало нежданным спасением. Холодный пот остудил тело. Буря затаилась на дне единственного источника.
Стас настойчиво развернул Ориона к себе и посмотрел в глаза.
– Парень, ты себя нормально чувствуешь?
– на лице опекуна отразился страх.
Орион попытался ответить, но только глотнул ртом воздух и не выдавил ни звука.
– А ну пошли со мной, - Стас решительно взял его под руку и повел в жилое крыло.