Предел. Дети палача

Видинеев Дмитрий

Вожак вдруг перестал ощущать его присутствие. Вернее оно было слабым, словно Страшный Человек неожиданно оказался очень далеко. Это случилось, когда Фарамор спрыгнул в провал, но матерый, конечно же, об этом не знал.

Стая стояла среди деревьев недалеко от опушки и смотрела на развалины деревни, в которой не было свободного места от заполнивших ее тварей. Кое-где начали загораться огоньки костров. Волки чувствовали запах дыма и гнилостную вонь, доносимые порывами ветра.

Вожак знал: то, что сейчас предстоит сделать стае — очень опасно. Но он так же чувствовал: волки не боятся рисковать, даже желают этого. Ярость

поддерживала в них жажду действий. Чудовища вторглись на их территорию, в хоть и умирающий, но все же родной лес, и за это должны поплатиться.

Примерно треть стаи выбежала на опушку. Ближайшие к лесу твари заметили волков, вскочили со свих лежбищ и не раздумывая бросились в сторону зверей. Нечисть не видела в волках угрозы — всего лишь пищу, свежее мясо, так неосмотрительно позволившее обнаружить себя.

Не менее двух десятков бледных тварей подобно гигантским паукам мчались к своим жертвам. В рыбьих глазах горели жадные огни. Не остались волки незамеченными и для одного морбеста. Огромная тварь, с хрипом выдыхая в ночной воздух облака пара и оскалив пасть, неуклюже, но целеустремленно двинулась вслед за своими более шустрыми собратьями.

Волки бросились в лес. Они бежали, ловко перепрыгивая через кустарник и поваленные деревья, и слыша позади шорох лап преследователей. Через некоторое время волки разделились на несколько групп, каждая из которых увела за собой двух или трех чудовищ. Обезумевшая от голода нечисть не догадывалась, что движется прямиком в ловушку, пока со всех сторон из темноты на нее не бросилось множество волков. Охотники превратились в жертв. Твари даже не успели оказать достойное сопротивление, как были разорваны клыками зверей.

Морбест, не отрывая глаз от трех убегающих волков, ломился через лес, втаптывая в землю кустарник и ломая небольшие деревья. Сбоку и сзади него на небольшом расстоянии, подобно бесшумным теням, двигались десятки волков, но нападать на чудовище и не думали — одним ударом лапы оно могло переломать все кости даже медведю.

Три ведущих волка выбежали к участку леса, заваленного упавшими после бури деревьями — сотни обледенелых, ощетинившихся острыми сучьями стволов в окружении мрачной паутины давно лишенных листвы ветвей.

Волки ринулись прямиком через бурелом. Для них словно бы и не было преград. Они с легкостью прыгали по поваленным стволам, подныривали под корягами и время от времени останавливались, чтобы чудовище не потеряло их из вида.

Поначалу морбест тоже успешно преодолевал бурелом, но через какое-то время, сделав неуклюжий прыжок через несколько поваленных стволов, он поскользнулся на покрытой наледью коре, и огромная туша рухнула на обломок дерева. Острая щепа распорола брюхо, заставив чудовище взреветь от боли. Но через несколько мгновений, увидев совсем рядом волков, морбест вскочил и полез через корягу, преграждающую путь к жертвам. Теперь тварью двигало не только чувство голода, но и ярость. Морбест даже не заметил, как из вспоротого брюха вывалились кишки.

Волки поняли, что чудовищу уже не выбраться из бурелома и поспешили исчезнуть, присоединившись к стае.

Тварь, потеряв из виду зверей, заметалась, то и дело, спотыкаясь и поскальзываясь. Морбест хрипел, оскалив зубастую пасть и запах собственной крови только распалял его ярость. Огромными, как плошки, глазами он выискивал исчезнувших в ночи зверей, но взгляд натыкался только на обломки деревьев и коряги. В отчаянии тварь ударила лапой по куче веток, разметав их в разные стороны.

Морбест побрел через бурелом — за ним, будто серые лоснящиеся водоросли волочились кишки, цепляясь за сучки и корни. Он терял силы, сознание затуманивалось, каждый шаг давался с трудом. Скоро чудовище упало на землю. С каждым выдохом из него вытекала в ночной воздух жизнь.

Когда морбест умер, к нему подошла вся стая. И хотя мясо чудовищ было мерзким на вкус, но последнее время волкам выбирать не приходилось. С голодным урчанием они набросились на добычу.

Глава 33

После того как верховный жрец покинул зал, Невея подошла к среднему постаменту и прикоснулась к стеклянной пирамидке, под которой покоился череп. На мгновение ей показалось, что от реликвии исходят волны тепла, но тут же поняла: это самообман. Черепа были холодны, как камни. Невея все больше сомневалась, что ее пребывание в этом зале имеет хоть какой-то смысл. Возможно, реликвии и обладали божественной силой, но видимо не той, которая была нужна для противостояния.

— Ничего, справлюсь и без вашей помощи, — с мрачным вызовом произнесла она.

После ее слов пламя в лампах затрепетало. Невея с удивлением окинула взглядом зал, на стенах которого шла пляска тени и света. Послышался шепот, похожий на шелест листьев — казалось если сосредоточиться, то можно было бы услышать слова, но Невея слишком разволновалась, чтобы собраться и обострить внимание на шепоте. Тем более что в зале начало происходить и кое-что еще…

Все вокруг теряло четкие очертания, словно воздух стал густой, как вода. Постаменты с черепами окутала полупрозрачная пелена. Пламя в трех лампах погасло, но темнее в зале не стало, потому что сквозь стены проникал бледный свет.

Невея медленно повернулась на месте, заворожено глядя, как все вокруг покрывается пеленой тумана. Шепот множества голосов был подобен музыке, от которой веяло грустью. «Что же вы пытаетесь мне сказать?» — мысленно спросила Невея.

Туман обволакивал ее бесплотным саваном. Воздух стал влажным. Справа раздался плеск, будто от брошенного в воду камня.

Невея почувствовала, как теряет равновесие и, с трудом удержавшись, посмотрела вниз и увидела, что ее ноги стоят на дощатом настиле лодки. За бортом отражающая туманную дымку водная гладь походила на молоко. Невея уже поняла, где находится: река — место, куда уводили ее грезы, чтобы спрятать от страшной реальности. Река, тихое течение которой успокаивало, заставляя не видеть проблем, будто бы их нет вовсе. Где-то там, на сокрытых туманом берегах бродит страшное нечто, но милосердное течение несло лодку вперед, по безопасной середине реки.

Раньше, когда Невея сюда попадала, все было как во сне; сейчас же она ощущала и влажный илистый запах тумана и могла разглядеть каждую трещинку в досках лодки — Невея понимала, что все это явь, странная, неподдающаяся объяснению реальность. Она вспомнила, что раньше заставляло ее сознание возвращаться в этот мир туманной реки: страх и слабость. Казалось, это было очень и очень давно, будто в другой жизни. «Но ведь теперь все изменилось, — с недоумением думала Невея. — Я стала сильнее и больше не желаю скрываться в грезах, как последняя трусиха!»