Предновогодние хлопоты
Шрифт:
– Борьба за выживание. Конкуренция. Деньги сильно нужны человеку. Решил меня опередить, боялся, что я заберу потенциального клиента, – ответил Денисов.
Ему пришлось резко затормозить и остановиться, чтобы ни ткнуться в задний бампер нахального «Фольксвагена». Но и подать немного назад, чтобы продолжить движение не удалось: сзади его машину поджал старенький «Москвич», ставший в очередь за клиентом.
К машине Денисова быстро подошла женщина в стёганом пальто и в нелепой высокой лисьей шапке. Она нагнулась к приоткрытому окошку, простужено спросила у его пассажира:
– Комната нужна?
Недоумевающе посмотрев на неё, тот повернулся к Денисову.
– Она, что хочет?
Женщина сообразив, что обратилась не по адресу отошла от машины к троице таких же, как она, немолодых, неброско одетых женщин. Водитель «Фольксвагена», не сговорившись с клиентом, обиженно стартовал, взревев дырявым глушителем.
– Она, что хотела? – переспросил пассажир.
Выкручивая руль
– Квартиру или комнату сдать, может ещё чего.
Ему опять захотелось курить, но он пересилил себя. В шее возникла пульсирующая боль. Он повертел головой, думая, что после того, как он подвёз девушек вьетнамок, нужно было ехать домой, усталость уже тогда давала о себе знать.
Поёрзав в кресле, пассажир огорчённо покачал головой.
– Вот видите, эта женщина тоже не спит, ей деньги нужны. Деньги, деньги, деньги – шайтан их придумал. Может, у неё ребёнок больной или муж инвалид, да? А вы? Между прочим, вы не молодой уже человек тоже не спите, халтурите ночью, да? Магазины тоже работают, продавцы не спят, таксисты не спят, охранники не спят – это жизнь? Когда человеку смеяться? Я про брата говорил вам. Спросил его: если всё, что у тебя есть в деньги перевести, ну, всё, понимаете, квартиру, хорошая квартира, не халам-балам – на Фонтанке, машины – у него две легковые, ещё «Газель», три продуктовые точки в городе, склад есть для опта. Сколько у тебя, спрашиваю, налички выйдет? Клянусь, честное слово, так слышно стало, как у него в голове калькулятор сильно, сильно стал стучать! Так сильно стучал! (Денисов невольно улыбнулся). Сумму очень приличную назвал. Э-э-э, не приличную – отличную! Чего не радуешься тогда, говорю ему? Ты, когда в Ленинград первый раз приехал, у тебя два чемодана гвоздик на продажу было, зато ты песни каждый день пел и смеялся от души. Э-э-э, говорит, брат, что это вспоминать – прошло это уже. Теперь другое.
«Какая польза человеку, если он приобретёт весь мир, а душе своей навредит?» – прозвучала в голове Денисова фраза из Евангелия.
Пассажир опять закурил. Он сидел, нахохлившись, хмурился. Денисов моргнул фарами медленно бредущему через проспект худому, легко одетому мужчине без головного убора, с длинными до плеч волнистыми седыми волосами, припорошёнными снегом, но тот не прибавил шага. Что-то, пришёптывая, нелепо размахивая руками, он резко остановился на середине проспекта, после двинулся к трамвайным путям. Денисов притормозил и объехал его справа, думая, что Родион Раскольников – вот так же руками размахивал, бродя по улицам Петербурга.
– Пьяный, да? Этот тоже, что думает, куда идёт? Зачем не спит? По улицам ходит ночью, зачем? – экспрессивно воскликнул пассажир. – Почему не спят, по городу ночью ходят? Полгорода не спит. Которые ночью работают – это ясно, другие так просто ходят. Ходят, как знаете, когда человек больной – у него болит, он спать не может, ходит, ходит, ходит. Все ходят, ходят, бегают. Эй, друг, перекур сделай, да! Подумай, зачем бегаешь. Аллах с неба смотрит, расстраивается: что это за Олимпийские игры?! Туда бегут, сюда… бегал, бегал, потом устал бегать и умер. Всё! Конец фильма. Зачем бегал? Город… это… как сказать правильно… жадный он, да? Сам не спит и других гоняет. Гоняет, гоняет людей, думать не даёт, на небо не даёт смотреть, все бегут в асфальт смотрят. А под асфальтом что? Канализация! Канализация, брат, понимаешь? Я иногда так думаю, что в деревне людям лучше, чем в городе. Там жизнь труднее, зато вкуснее. В супермаркет за молоком не ходят, да? Корова молоко даёт. Зелень, фрукты, овощи свои, хлеб, масло сами делают. Всё без химии, да? Долго жить будешь. Там человек весь день работает, устаёт, и спать рано ложится. Ночью ему по улице ходить не надо. Он, что лунатик? Утром рано уже хлеб печь надо, корову доить, дрова, воду принести. Клянусь Аллахом, ещё год, другой – уеду в деревню жить! – с огорчённым лицом заключил он и замолчал.
«Вот, пожалуйста, человек другой культуры, языка и религии, а его размышления будут близки и понятны многим людям, понятны они и мне. Который раз я возвращаюсь к мысли, что человек не одинок в мире в своих размышлениях и мироощущении. У Толстого в «Войне и мире» есть яркий эпизод, когда встречаются француз маршал Даву и пленённый Пьер Безухов. Толстой пишет, что они смотрели они друг на друга всего несколько секунд, но между ними неожиданно установились человеческие отношении без отношения к войне, пленению и суду. Они оба в эту минуту смутно прочувствовали множество вещей, понимая, что они дети человечества, братья. И мой пассажир, говоря о беге по кругу, круглосуточном тщетном, суетном и бессмысленном бдение горожан, о пытке неутихающим стуком клавиш калькулятора, абсолютно прав. И так многие думают. Люди всё видят и вообщем-то понимают, то общее, негативное, демоническое, что происходит вокруг них. Не все высказаться могут ясно, но на подсознательном уровне чувствуют пустоту, бессодержательность разладных времён. Заглянуть чуть-чуть вперёд, массе, конечно, не дано, а бег по кругу, под аккомпанемент калькулятора, не даёт возможности, как выразился мой пассажир «на небо посмотреть». Гнетущая, чёрная, неосознанная мысль о тщете этого бега запрятана в тёмных чуланах, завалена хламом забот, праздного существования, глупых идей, навязчивых фобий, кривых и вредных представлений. Она иногда проявляется, создавая неприятное тоскливое и подавленное состояние духа и страх. Это неприятно и большинство старается быстрее загнать её опять в чулан», – думалось Денисову и вдруг, как в магнитофонной записи в его голове прокрутился родной голос покойного отца, который часто наставлял его, говоря:
«Никогда не считай простых людей за туземцев, которым нужно что-то объяснять жестами. Говори на родном, близком тебе языке, так, как ты говоришь всегда. Выражай мысли своими словами, без иностранных терминов, не бойся, что тебя не поймут. Тебя поймут – русский язык красочный, богат оттенками, мелизмами. Иностранцы, приезжавшие в Россию в 18-м веке, поражались тому, что простые неграмотные люди, понимали их очень быстро. Не пытайся придумывать какие-то облегчённые формы в разговоре, так можно запутаться. Когда говорят о насущном и близком сердцам людей, народы всегда понимают друг друга, люди не одиноки в мире, их многое связывает».
– Недавно я читал в газете про одну девушку из благополучной Америки, выросшую в золотой колыбельке у родителей миллионеров, – заговорил Денисов, внутренне улыбнувшись дорогому воспоминанию об отце. – У неё было всё, о чём только могут мечтать люди. И вот она решила провести свои каникулы в Африке. Приехала в Эфиопию или в Сомали, не помню точно, и там увидела деточек-скелетиков, которых их истощённые чёрные матери кормят грудью-пустышкой, похожей на высохшую чёрную лепёшку. Что-то щёлкнуло в головке американочки, и её срочно пришлось везти обратно в Штаты, но не домой, а прямиком в психиатрическую клинику: – е выдержала увиденного ужаса тонкая мозговая оболочка бедной девочки. Она будто оказалась в реальном фильме-ужасов. Девчонка думала до этого, что народ – это разносчик пиццы, улыбчивый почтальон, официанты, добрые исполнительные слуги в их особняке. Вот и тот длинноволосый человек, которого мы только что видели… кто знает, что с ним произошло. С человеком всякое может произойти, когда его представления об окружающем его мире неожиданно резко перевернутся, и он из цветного неожиданно станет миром чёрно-белым. Возможно, и у этого человека сработало реле под воздействием неких жутких картинок, потрясших его сущность. Вы, вот, ведь заметили, как люди и мир изменились под воздействием проклятого «калькулятора». Когда жизнь страны неожиданно резко изменилась, людей ушедших в себя или потерявших ориентиры, заблудившихся во времени, заметно прибавилось. Всем пришлось проходить через нежданные испытания, болезненную ломку, а не все к этому оказались готовы, после относительно спокойного бытия в их уничтоженной стране СССР. Переворот – слово говорящее, не правда ли?! Только так можно назвать то, что у нас произошло. Переворот во всём – кавардак в головах, человек не успевает ухватить всего, всё так быстро меняется, рушатся мечты, планы, судьбы. А люди устали безмерно от бесконечных изменений жизни, а сколько их случилось в стране за вообщем-то короткий исторический срок! Лес рубят, а щепки, как всегда, в людей летят. Вы недавно сказали, что вам кажется, что время убыстрилось. И я с вами согласен, есть ощущение, есть, что оно заспешило. Но, наверное, это мы чувствуем с вами, люди пожившие. Молодёжь, конечно же, воспринимает всё проще и легче. Хотя у многих и «крышу реально сносит», как сейчас стали говорить. А у людей вопросы, вопросы, вопросы: как жить, как не потерять себя, как остаться человеком, куда идти? Решений много, но какое выбрать – задача трудная, каверзная, мучительная. К сожалению и с горечью я должен сказать, что нашим новым властителям не грозит такой нервный срыв, как той бедной девочке из благополучной Америки. В их каменных головах, реле, которое заведует тонкими вещами, давно перегорело, перегорело от вечной калькуляции, как верно вы подметили, а на людей им глубоко плевать. Людей потерянных, обманутых, изломанных, болезненно воспринимающих новую явь, сейчас в много, а в Петербурге, наверно, больше где-либо, сам город наш такой… с тонкой мозговой оболочкой.
Денисов замолчал, не сказал вслух, но подумал, что и Раскольниковы бродят с топором под курткой, и Мармеладовы с Шатовыми, и Мышкины со Свидригайловыми, Каракозовы с Желябовыми, и Смердяковы с Верховенскими.
Проехали Московские Ворота. Проспект, густо увешанный гирляндами из разноцветных меняющих цвет лампочек, был пустынен. Под фонарным столбом голосовала женщина в коротковатом красном пальто и белых ботфортах
– Возьмём её, я скоро выйду, а вы ещё заработаете, да? Вам это не помешает, – сказал пассажир, но Денисов не остановился.
– Ваш брат не рекомендовал. Да ей это и не нужно, она, так сказать, тоже работает. В ночную смену вышла.
– Где работает? – удивлённо посмотрел на него пассажир.
– Здесь на асфальте. Совершеннолетняя проститутка.
– Ай, Аллах, ты, что говоришь?! – взлетели вверх брови пассажира.
От волнения он перешёл на «ты»
– Шутишь, да? Солидная женщина, не похожа на… таких. Не может быть!
– Почему же не может быть? Я вовсе не шучу. Солидная индивидуалка, ночная бабочка, с обсыпавшейся пыльцой. Его величество калькулятор щёлкает всюду. Щёлкает он и у неё.