Предновогодние хлопоты
Шрифт:
– Бр-р-р! – передёрнуло Денисова. – На улице не меньше семи-восьми градусов. А ребятам кажется, что они на пляже во Флориде. Хорошо же безумцы приняли на грудь, «градус свободы», по-всему, зашкаливает.
Гаишники повели водителей в свою машину, а компания осталась рядом со своими машинами. Вели они себя развязно: гоготали, обнимались, пили из бутылок и банок.
Загорелась стрелка светофора и Денисов повернул налево. Пассажир, вывернув голову, наблюдал за компанией, до тех пор, пока это было возможно и отрезюмировал:
– Отмажуться. Они, что не знали, что так гонять по городу нельзя, что гаишников пока не отменили, да? Гуляли, потом решили покататься по городу, деньги есть,
Откинувшись на сиденье, он закрыл глаза и замолчал.
Дорога была разбитой. Приходилось лавировать, выезжая на трамвайные пути, но коварной колдобины всё же избежать не удалось. Машину подбросило, пассажир открыл глаза, сонно осмотрелся, вздохнул устало.
– Направо поверните, хрущёвку видите? Здесь, здесь, – добавил он раздражённо, указывая на разрытую траншею и заснеженные насыпи земли:
– Как будто специально, когда я приезжаю, здесь перекапывают. Два раза приезжал в этом году и получал такой подарок.
– Может просто забыли сразу закопать? – рассмеялся Денисов. – Должен быть другой заезд, я вашему брату обещал до подъезда довезти. Давайте попробуем как-нибудь другим путём заехать.
– Нет, с той стороны долго идти. Не волнуйтесь, что я маленький? Тут все люди за гаражами ходят. Обойду. Хорошего человека встретил, у которого калькулятор в голове не щёлкает, приятно было говорить с вами, знаете.
– Щёлкает, щёлкает, и у меня щёлкает. Если бы не щёлкал, ездил бы я по ночам? – улыбнулся Денисов.
– Это другой калькулятор – не вредный. Вы хороший человек, честно говорю, хорошо с вами поговорили. Сейчас редко так бывает, что бы с людьми так поговорить. Меня Тельман зовут. Желаю вам всего самого хорошего, а вашей семье всех благ. Если будете в Минске, мало ли, вот вам моя визитка – я там не последний человек.
Он положил «визитку» рядом с магнитофоном, улыбаясь, протянул руку. Денисов крепко и с удовольствием её пожал.
Он не уехал сразу. Включил дальний свет, чтобы осветить путь Тельману, наблюдая в запотевшее окно, как тот попытался перелезть через бугор земли, поскользнулся, не осилив препятствие, и что-то шепча, двинулся к гаражам. У первого гаража он остановился, повернулся, махнул рукой на прощанье.
Когда он скрылся за гаражами, Денисов, пробуксовав в снегу, тронулся. Проехав квартал, он прижался к обочине, достал все деньги, заработанные сегодня, пересчитал, и приятно удивился – «улов» сегодня был приличный. Две пятидесятирублёвки он положил в нагрудный карман куртки – на гаишников: техосмотра не было, а за его отсутствие обычно приходилось платить, остальные деньги уложил в бумажник. У него ещё были деньги: тысяча рублей лежала в заднем кармане брюк – это была «заначка» на непредвиденные расходы.
Шея опять заныла. Он прибрал звук магнитофона, откинул спинку кресла, закрыл глаза. Шепча: «Пять, десять минут», расслабленно вытянулся, заложив руки за голову. В голове стоял неясный шум, сумбурно замелькали какие-то лица, несущиеся с немыслимой скоростью машины, дома, мосты, каналы, мигающие светофоры. Через пару минут «картинка» медленно настроилась: проявились родные лица жены и сына. «Мария… Егорушка… любимые», – дрогнуло в улыбке лицо. Дремотное состояние охватило его, сработало утомление дня, но не уходило непонятное, стойкое чувство тревоги. Отключаясь, он подумал о том, что не выполнил просьбу брата Тельмана, что нужно было всё же поискать объезд и довезти Тельмана до противоположного торца дома. Он задремал. Тревога не исчезла.
Максим, Эдик, Лана
Выйдя из подъезда, Максим огляделся и присвистнул. Услышав ответный посвист из-за ряда металлических гаражей, он пошёл на этот сигнал, сгорбившись и прихрамывая. Обойдя крайний гараж, он остановился и простужено просипел:
– Где вы, сучьи дети, заныкались?
Из промежутка между двумя гаражами высунулись Эдик и Лана.
–Чё так долго-то, Макс? Мы чуть в снеговиков тут не превратились. Блин, такой «колотун» сегодня, ещё и ветер! Взял? – Эдик, приплясывая, растирал ухо.
– А тебе очень хотелось, чтобы я взял, да?!– Максим опустил на снег пакет, который был у него в руке. – Облом. Весь мир против нас. Вы это ощущаете или всё ещё думаете о жратве, куреве и герыче?
– Чё делать-то теперь, Макс? – спросила Лана.
– Утопиться в Неве. Готовьте гробы, ходячие мертвецы, облом, – процедил Максим сквозь зубы.
Вид у него был озлобленный. Он кривил лицо, часто и быстро почёсывал то шею, то лицо, то подбородок, будто кто-то его покусывал.
– Облом, – простонав, повторил он, присаживаясь на корточки. – Надо было тебя, Эдусик-долбусик, послать, чтобы ты послушал эту рожу козлиную. Убил бы гада. Барин, тварина. Глядя в его сучьи глаза, мне пришлось с подхалимским видом выслушать лекцию на тему «ничто не вечно под луною», а так хотелось в рожу его прыщавую дать. Мы, оказывается, народ недостойный доверия и уважения, потенциальные клиенты ментовки и морга. А у него бизнес, ему выручку утром деньгами сдавать нужно, а не фотоаппаратами ворованными. Прикиньте – выручку! Владелец ночного супермаркета, блин. Сидит, тварина, вмазанный, с тёлкой шампанское посасывает. Собачья жизнь, дауны конца двадцатого века. Собачья.
Проговорил он это с отрешённым видом с закрытыми глазами, безвольно опустив голову, потирая ладонью висок, будто говорил сам с собой. Невнятно пробормотав: «Голова моя», он поднял горсть снега и растёр им лоб.
– Жрать дико хочется, Макс, – плаксиво проныла Лана, – и холодно, блин.
На ногах у неё были лёгкие кроссовки, она подрагивала от холода.
– Как же вы меня, твари, достали! – Максим встал, злобно выругался и ударил её кулаком в плечо. – Жрать она хочет, холодно ей! Нету бабла, дура, нету. Я доходчиво объясняю, или тебе в рыло дать, чтобы ты заткнулась? Иногда мне кажется, что вы с Эдиком инопланетяне и у вас ломок не бывает. Вы всё время только и ноете и талдычите о жрачке и сигаретах.
Он вытащил из пакета фотоаппарат – это был старый «Кодак», задумчиво повертел его в руках, выругался и неожиданно размахнулся и швырнул его через крыши гаражей. Звука падения не последовало – аппарат где-то мягко провалился в сугроб.
– Псих! – вскинувшись, прошипел Эдик. – Это ж дорогая штука, можно было продать ещё, если не здесь, то в другом месте или в комиссионку сдать.
– Беги быстрей. Найди и продай – все деньги твои. Ничего не хочу – сдохнуть, сдохнуть хочу. Сдохнуть прямо здесь, чтобы не видеть ваши рожи тупые! – яростно проговорил Максим, сжимая голову руками. – Как же земля носит таких баранов! Повторно объясняю для тупиц: иностранцы свято верят в закон и в полицию. Сто процентов хозяин этого фотика, со своей верой в закон уже сходил в нашу родную ментовку, ещё и паспорт этого аппарата предъявил. Помнишь, что машина с финскими номерами была, кретин? Хочешь встретить ночью ментовской патруль с такой бомбой на руках? Когда глянут на твои вены, вспомнят и про разбитое стекло машины, и убийство африканского студента из Кении, а заодно и государственный переворот в Буркуна-Фасо припишут. На себя в зеркало глянь, уродец, ты даже на владельца копеечной «мыльницы» не тянешь.