Председатель
Шрифт:
— Это что? — осторожно спросил Федоров, взяв мои каракули в руки.
— Пистолет-пулемет.
— Похож на “Беретту” и “Бергман-Шмайссер”, — отметил Федоров.
— Генерал Томпсон еще в Америке подобное разрабатывает, — постучал пальцем по чертежику Дегтярев.
— Хм. А запирание ствола? — поднял на меня глаза Владимир Григорьевич.
— Весом затвора.
— Так ведь… а, нет… но… здесь буфер, понятно… или так… Интересно! — резюмировал Федоров. — Штамповка и простые детали.
— Именно. Причем такие, что их могут делать в любых механических мастерских, были бы стволы и пружины. Представьте, сколько
Глаза оружейников затуманились.
— В принципе, — поглядел на коллегу Дегтярев, — можно даже не штамповать, а вставить механизм в готовую трубу…
— Вы конструкторы, вам и карты в руки. Нам же пока нужно системой попроще, ценой подешевле и чтобы в кривых руках не сразу ломался. А там пятилетний план сделаем, опыта наберем — пойдем дальше.
Когда поезд проезжал Новониколаевск, в заледеневшем небе мерцали крупные мохнатые звезды, а десятки паровозов провожали нас слитными гудками. Трудами Собко с тягой у нас становилось все лучше и лучше, в полную силу работали ремонтные производства и мастерские, только за последний год они вернули в строй пару тысяч локомотивов, так что призрак транспортного коллапса меня больше не беспокоил. А вот размерами страны я проникся еще больше, чем разработчики планов. Последний раз я тут ездил лет пятнадцать назад и тогда у меня в голове больше путеукладчики да “сеялки” крутились, а сейчас… И подумалось мне, что гигантизм советских проектов — Днепрогэс, Магнитка, Кузбасс, БАМ, Красноярская ГЭС — неспроста, что это попытка создать нечто под стать масштабу страны. Пусть нам пока такое не под силу, но ведь подготовить условия мы можем? Можем, и обязательно забабахаем соразмерное. И не раз, всю мировую экономику в труху порвем. Но потом.
Красноярск встретил морозом под тридцать, могучим Енисеем и сверкавшей на Караульной горе белой Пятницкой часовней. Жаль, времени совсем нет, толком не посмотреть, все бегом. Шагнешь в сторону — секретари за рукав дергают, расписание, встречи, заседания…
— Почетным революционным оружием ВЦИК награждается командующий Приморской группой Ольдерогге Владимир Александрович!
Орденами мы пока не обзавелись, поэтому награждали маузерами и златоустовскими шашками. Почетность и революционность символизировали вделанные в ножны и рукоятки красные звездочки ростовской эмали с золотыми серпами-молотами, цифрами “1919” и буквами “В.Ц.И.К.” вокруг.
— Служу трудовому народу! — четко ответил бывший генерал-майор, принимая из моих рук деревянную кобуру.
— Командующий Алтайской народной армией Ворожцов Матвей Иванович!
— Служу трудовому народу!
Мамонтов, Лазо, Таубе, Рогов, Фрунзе, Триандафилов, Каландаришвили — все они слились у меня в один калейдоскоп лиц, мундиров, ремней, усов…
— Поздравляю вас, товарищи, от имени ВЦИК и Совнармина. И хочу напомнить, что подвиги это хорошо, но почти всегда героизм есть следствие чьих-то ошибок. Старайтесь всегда действовать твердо и безошибочно, как требует Республика Советов!
Только потом, на банкете, Фрунзе застенчиво взял меня за локоть:
— Михаил Дмитриевич, а вы меня не помните? Архипыч, Канарейка, Отец…
— Ивановский Совет? Арсений!!!
Да, сильно изменился. Сейчас-то он при бородке, в точности как на хрестоматийных фото, а тогда пацан-пацаном был.
Рядом изливал душу собеседнику алтаец Ефим Мамонтов:
— Сибирь,
В Пушкинском народном доме Красноярска после награждения вовсю готовились к завтрашнему заседанию, а я, вопреки расписанию, все-таки вырвался посмотреть на мост. Чудо техники, почти километр, пролеты по полтораста метров и построен всего за четыре года! Недаром золотая медаль на той самой Всемирной выставке в Париже, где мы с Васей отличились. И хорошо, что автор, Лавр Проскуряков, преподает в Институте инженеров путей сообщения и строит мосты.
Наутро, в десять часов в зал с ложами, балконом и галереей набилось человек восемьсот, сидели на ступеньках и притащенных стульях, отмахиваясь от озверевших пожарных. На сцене, у полотняных кулис, боком к залу стоял стол президиума — никого из министров, только разработчики плана. Лучшие специалисты страны. Чаянов, знакомый по Центросоюзу. Кондратьев — по Питеру. Богданов Сан Саныч — по Капри. Графтио и Классон — по Можайской ГЭС. Вот только киевского математика Евгения Слуцкого я не знал.
Все начальство, то бишь члены ВЦИК и Совнармина, сидели на балконе, чтобы не смущать докладчика взглядом в упор.
На сцене вместо задника висела громадная карта России, ну точно как на известном полотне “Ленин у карты ГОЭЛРО”, вся в разноцветных кружках — до Урала густо, почти сплошь, за Уралом цепочкой вдоль Транссиба. Причем я ничего насчет карты не подсказывал, комиссия все сделала сама.
У карты, с бильярдным кием в руках, стоял Кондратьев. Я настоял, чтобы доклад делал он — пусть авторитет нарабатывает.
— Вся крупная индустрия национализирована и работает по долгосрочному плану под руководством Совета народного хозяйства. В первую очередь это энергетика: уголь, гидростанции, нефть, торф, — с каждым касанием карты загорался тот или иной кружок. — На государственных заводах производится металл, сложная техника, станки, автомобили и так далее. Государство также держит в руках крупное промышленное строительство. Такой подход позволяет избежать массовой безработицы и слишком больших колебаний спроса. Все остальное — легкая и пищевая промышленность, розничная торговля, гражданское строительство — отдано кооперативам и частникам.
Кондратьев подошел к столу президиума и в напряженной тишине налил стакан воды. Выпил и продолжил:
— План верстается в виде государственного заказа, обеспечивающего программы строительства новых путей и предприятий, а также минимальных потребностей населения. Условно говоря, государство заказывает на человека пару штанов, рубаху и четыреста фунтов хлеба в год.
Зал зашумел.
— Участвовать в государственном заказе могут все желающие. Выполнил — получил налоговые льготы на следующий год и право выкупа государственной продукции. Не выполнил — повышение налога, либо, в крайних случаях, конфискация. Все, что произведено сверх заказа, предприятия вольны продавать по свободным ценам. На основании свободных цен определяется средневзвешенная цена изделия на будущий год, она закладывается в план.