Предсказание
Шрифт:
После снегопада, который был четырьмя днями раньше, пусть и не такого сильного, как сегодня, я поставил на колеса цепи. А потом решил их не снимать.
И теперь этим очень гордился, потому, что отпала необходимость надевать их на колеса сейчас, тратя на это драгоценное время. Благодаря моей прозорливости поездка в больницу не предвещала никаких сложностей.
Под влиянием Лорри я постепенно стал неисправимым оптимистом. Что ж, в тот вечер мне пришлось расплачиваться за мой оптимизм.
В прихожей между гаражом и кухней я скинул туфли и надел лыжные ботинки. Снял с крючка на стене куртку с капюшоном, быстро натянул на себя.
Такую же куртку отнес на кухню для Лорри и нашел ее около холодильника. Она стонала.
— Боль усиливается, когда я двигаюсь, и чуть от пускает, когда я стою или сажусь.
— Тебе нужно только дойти до «Эксплорера». А в больнице тебя сразу уложат на каталку.
Усадив ее на переднее пассажирское сиденье и закрепив ремни безопасности, я вернулся в дом. Выключил все лампы. Через прихожую прошел в гараж, запер за собой дверь.
Про пистолет калибра 9 мм я не забыл. Просто подумал, что он мне не понадобится.
От второго из моих ужасных дней меня отделяла неделя. Поскольку с первым днем дедушка Джозеф попал в десятку, у меня не было оснований подозревать, что со вторым он ошибется или что из шести ужасных дней он назвал только пять.
Когда я сел за руль «Эксплорера», Лорри сказала:
— Я люблю тебя больше всех пирогов и кексов.
На что я тут же ответил:
— Я люблю тебя больше крем-брюле и лимонного торта.
— Ты любишь меня больше мангового заварного крема?
— В два раза.
— Я — счастливая женщина. — Когда ворота гаража пошли вверх, Лорри поморщилась от очередной схватки. — Думаю, это мальчик.
Ей сделали ультразвуковое сканирование, чтобы убедиться, что ребенок здоров, но мы не хотели заранее узнавать, какого он пола. Я обеими руками за современную технику, но при условии, что она не лишает человека одного из самых приятных сюрпризов.
Я выехал на подъездную дорожку и обнаружил, что к сильному снегопаду прибавился ветер. Не очень сильный, но достаточный, чтобы гнать снежные заряды сквозь лучи фар.
Наш дом расположен на Хоксбилл-роуд, двухполосном шоссе, которое связывает Сноу-Виллидж с горнолыжным курортом Снежный. Курорт, где мы с отцом работаем, находится в миле с небольшим к северу от нашего дома, окраина города — в пяти милях к югу.
Понятное дело, в тот момент шоссе пустовало. В такую погоду в путь, дальний и не очень, могли отправиться только дорожные бригады, занимающиеся расчисткой проезжей части, беспокойные души да беременные на сносях.
Вдоль Хоксбилл-роуд построено не так уж много домов. Шоссе проложено по гористой, малопригодной для жилья территории.
Конечно, более-менее подходящие для строительства участки встречаются. На одном из них и стоят шесть домов, четыре, включая наш, на западной стороне шоссе, два — на восточной.
С обитателями четырех домов у нас хорошие, дружеские отношения, а в пятом доме, построенном напротив нашего по другую сторону шоссе, жила Недра Ламм, на которую уже не одно десятилетие в городе показывали пальцем.
На лужайке перед домом Недры высились полдесятка восьмифутовых тотемов, которые она вырезала из стволов упавших деревьев и украсила оленьими рогами. Эти гротескные скульптуры смотрели рогами на шоссе, грозя страшными карами непрошеным гостям.
Недра Ламм была отшельницей с чувством юмора. Если кто и добирался до крыльца, то на коврике перед дверью вместо привычного «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ видел «ПОШЕЛ ВОН».
Сквозь пелену падающего снега я с трудом различал ее дом, бледный силуэт на еще более белом фоне.
Когда мы уже ехали по подъездной дорожке к шоссе, мое внимание привлекло движение на участке Недры Ламм. Из черной дыры открывшихся ворот гаражи выехал автомобиль, вроде бы большой пикап с потушенными фарами.
Но Недра последние тридцать восемь лет ездила ни «Плимуте Вейлиэнт» модели 1960 года, по моему разумению, самом уродливом, сработанном в Детройте автомобиле, который она поддерживала в идеальном состоянии, словно модель эта являла собой классику автомобильного дизайна.
Когда приближающийся автомобиль вырулил с подъездной дорожки на шоссе, я понял, что это черный «Хаммер», гражданский вариант военного «Хам-ви»[42]. Большой, быстрый, с приводом на все четыре колеса, «Хаммер» не свернул ни налево, ни направо, но, по-прежнему не зажигая фар, пересек шоссе и поехал прямо на нас.
— Что он делает? — удивилась Лорри.
Опасаясь столкновения, я нажал на педаль тормоза, остановил «Эксплорер».
Остановился и «Хаммер», чуть под углом, практически полностью перегородив подъездную дорожку.
Дверца со стороны водителя открылась. Из кабины вышел мужчина. С винтовкой.
Глава 27
Высокий, широкоплечий, в дубленке, которая только увеличивала его и без того внушительные габариты, в шерстяной вязаной шапочке, закрывающей уши и низко надвинутой на лоб.
Ничего другого я не заметил, потому что смотрел на винтовку, именно винтовку, с рожком-магазином, а не охотничье ружье, которую мужчина держал в руках. Встав перед «Хаммером», в каких-то пятнадцати футах от «Эксплорера», он поднял винтовку, с тем чтобы попугать или убить.
Ординарный пекарь при таком развитии событий растерялся бы или впал в прострацию, я же, наоборот, отреагировал мгновенно.
Мужчина еще поднимал винтовку, а моя правая нога уже придавила педаль газа. Он начал первым, не я, так что угрызения совести меня не мучили. Я просто хотел размазать его по переднему бамперу и радиаторной решетке «Хаммера».
Мгновенно осознав, что он может пустить мне пулю в лоб, но «Эксплорер» это не остановит, мужчина отбросил винтовку и вскарабкался на капот «Хаммера» с быстротой, заставляющей подумать о том, что среди его предков хватало обезьян.