Предсказания китайского печенья
Шрифт:
Теперь проклятый ковер царапал мои колени.
Видела бы нас Аллочка, ее бы хватил удар. «Любимая подруга», как амазонка, с развевающимися всклоченными волосами, совершенно неузнаваемым выражением лица, в дикой скачке и отнюдь не на мустанге, а на неопознанном объекте. Опознать Анри, которого я объезжала, было невозможно, из-за подола моей юбки накрывшей его лицо и торс. Бросок. Анри подхватив меня под колени, безжалостно потянул к себе мои бедра. Теперь накрахмаленная волна накрыла меня.
Распускавшийся
Анри был неутомим. В моем, освободившемся от предельного напряжения, мозгу завертелась мелодия песенки, подхваченной мной в ресторане, «я готов целовать песок, по которому ты ходила».
— Я люблю тебя, Je t'aime, I love you…
Он повторял мне снова и снова, по-русски, по-французски, по-английски.
— Еще… скажи мне еще раз… — просила я.
Глава шестая
Утро началось с моего пробуждения в полном одиночестве. Не открывая глаз, я пошарила рукой по простыне еще сохранившей тепло Анри. Не обнаружив никого рядом, разлепила, еще опечатанные сном, веки. Прислушалась, не шумит ли вода в ванной комнате?
Тишина.
Сон разом освободил меня от своих оков. Что бы это значило? Где Анри?
— Анри! — негромко позвала.
Завернувшись в простыню, прошла в ванную, заглянула, постучавшись в туалет. Анри нет.
Лихорадочно натянув на себя стянутый, с гостиничной вешалки, пригодившийся таки Аллочкин пеньюар я стала обыскивать номер. Хотя бы записка! Ничего.
Вышла в коридор и настойчиво стала барабанить в номер Анри. Никого.
Мне стало страшно от возникшей мысли, что я, возможно, больше никогда его не увижу. Паника охватила меня. Что случилось? Анри испугался своего признания и возможного объяснения утром и попросту сбежал? С мужчинами такое бывает. Они решают, что женщины посягают на их свободу, боятся, что, признавшись в любви, становятся уязвимыми для цепей Гименея, и не придумывают ничего проще как сбежать от любимой женщины.
Лучше бы он никогда не признавался мне в любви. Я не хочу замуж. Анри, вернись!
Я умоляю тебя! Клянусь, никогда словом не дам тебе понять, что жить без тебя не могу! Что люблю тебя! Только вернись. Будь со мной рядом.
Трясущимися руками я набрала номер Reсeption.
— Мсье взял такси и справочник по городу, — ответили мне.
Вещей не брал. Расчет с гостиницей не производил. У меня отлегло от сердца. Для горничных и обслуживающего персонала, мы, специально, не стали переносить вещи Анри в мой номер. Создавали впечатление отдельного проживания, утром сминая постельное белье на его кровати.
Оставалось сидеть и ждать когда он нагуляется. Наверное, обдумывает свои дальнейшие действия на мой счет.
После сорока минут напряженного ожидания и нафантазированных в горячечном мозгу вариантов исхода происшедшего, раздался осторожный стук в дверь.
Поскольку, прислушиваясь, я все сорок минут простояла около двери, теперь, глубоко вздохнув, перекрестилась и тихонько приоткрыла ее, боясь вспугнуть желаемое. Анри втянул голову в приоткрытое пространство, подмигнул мне и приложил палец к губам.
— Горничная меняет полотенца в соседнем номере… — протиснулся внутрь Анри.
Я положила голову на его грудь, мы замерли, и я отчетливо услышала биение его сердца. Боже, за все это время, мы бессчетное количество раз занимались любовью, но я, никогда не прислушивалась к этим глухим ударам, сейчас уже начинающих менять свой темп. Я люблю тебя, про себя прошептала я.
— Я люблю тебя… — словно эхо, повторил за мной Анри.
Непрошеные слезы вдруг сжали мое горло. Я не могла ответить ему, лишь судорожно ловила губами воздух, как рыба, выброшенная на берег удачливым рыбаком.
Я не стала задавать ему вопросы, напуганная нарисованным в моем сознании побегом Анри. Довольно и того, что он рядом и судя по тому, как, обнимая меня одной рукой, другой, придерживая мою голову у себя на груди, мелкими шажками ретируясь в сторону постели, он собирается подтвердить свои слова о любви, действиями. Я двигалась в этом танце, закрыв глаза, все еще слыша, теперь уже частые, биения его сердца.
Анри встал с нашего ложа, нагой подошел к окну, задернутому шторой, и, приоткрыв ее, посмотрел на тихую улицу и палисадник, расположенный между гостиницей и жилыми домами.
— Мне нравиться здесь. Здесь я был очень счастлив. Я буду скучать.
Сегодня ночью мы уедем из Ленинграда. Закончатся наши каникулы. Мы вернемся в шумную Москву, я на работу, а Анри через три дня улетит в Париж.
Я смотрела на него, стараясь запомнить волшебное тело: стройные, на удивление гармонично развитые ноги, упругие ягодицы, покрытые персиковым пушком и следом загара, подробности не агрессивного сейчас фаллоса, красивую гладкую грудь, прекрасное — без единого изъяна — лицо, бездонные, бирюзовые от дневного света, глаза, и густые, слегка растрепанные волосы.
— Надо купить сувениры Аллочке и Мишелю, я звонил ему в Москву, они приедут встречать нас, — Анри повернулся ко мне, снова задернув штору.
— Но поезд прибудет около семи часов утра! Аллочка ни за что не встанет так рано.
Не стоит им беспокоиться, доберемся на такси, — попробовала заступиться за подругу я.
— Они сами захотели. Я пытался отговорить Мишеля — напрасно, — и, тут же бросился на кровать, стягивая с меня одеяло. — Одевайся, ленивица, пойдем выбирать сувениры!