Предсказания китайского печенья
Шрифт:
Гостиница «Октябрьская», где были забронированы наши номера, находилась на привокзальной площади, рядом со станцией метро «Площадь Восстания».
Многолюдная масса двигалась двумя потоками, от Московского вокзала к метро и обратно. Влившись в один из них, и сплотившись с телами, вынесшими нас на противоположный берег, мы неожиданно были выплюнуты из русла на углу, у парадного входа в гостиницу.
Седой швейцар, похожий на полковника КГБ, увидев иностранцев, не торопясь, открыл нам дверь. Служащая, находившаяся за стойкой с множеством ячеек и давно не крашеной надписью «Reсeption», с достоинством депутата Верховного Совета
Худенький, веснушчатый мальчик, изображавший из себя портье, подхватил наш багаж и, водрузив на тележку, покатил ее к лифту. Лоснившаяся на локтях униформа смешно болталась на нем. Мы переглянулись, и я чуть не прыснула со смеху.
Мальчишка был исполнен ответственности за порученную работу. Из комсомольцев. Но, от чаевых, предложенных Анри, не отказался.
Когда он скрылся за углом, в лабиринте гостиничных коридоров, Анри перебежал в мой номер. Повесив табличку «Не беспокоить», он скомандовал:
— В душ!
Я с удовольствием повиновалась ему, очень хотелось смыть с себя металлический запах поезда, которым, как мне показалось, пропиталась даже моя кожа.
Стоя под струями теплой воды, мы с наслаждением намыливали друг друга душистым мылом, изобретая при этом весьма интимные способы этого веселого процесса.
Перекусив заказанным в номер завтраком, решили, что немного сна нам не повредит, а только позволит подольше погулять по ночному Ленинграду. И, конечно, мы не смогли упустить возможности опробовать гостиничный «кинг-сайз» на прочность.
Первую вылазку в город мы начали с Невского проспекта. Анри интересовала архитектура, и мы, по его настоянию, свернули к храму Спаса на Крови. В немом восхищении многоцветием куполов храма, он внимательно слушал девушку экскурсовода. Она, по всей видимости, влюбленная в свое дело, так увлеченно рассказывала слушателям историю собора, что Анри, понимавший по-русски только несколько слов, даже не просил меня перевести.
Пересекли Неву по Дворцовому мосту и направились к музею-кунсткамере. В понедельник музей не работал, и мы слегка разочарованные остановились у набережной. Рядом, на причале, производилась посадка на катерок с экскурсией по рекам и каналам Ленинграда. Анри помог мне перебраться на борт, покачивающегося на темной невской воде, катера и обдуваемые теплым ветром с Финского залива мы пустились в плавание.
Стоя на корме катера, туристы снимали друг друга на фоне проплывающих достопримечательностей. Анри жестами попросил одного из них сфотографировать нас вместе. Обняв меня за плечи, он ослепительно улыбнулся в объектив. Я посмотрела на него и позавидовала сама себе.
Кинозвезда!
Так нас и снял фотограф-любитель. Счастливо улыбающийся Анри, и я, смотрящая на него с восхищением.
Ночью, возвращаясь в свою гостиницу, в круглосуточной «Березке» на Невском, мы купили бутылку французского вина. Как патриот, Анри любил все французское, но о ленинградском эскимо отозвался, как о лучшем в мире. Итак, вино, фрукты, мороженое и любовь, любовь, любовь!
Я постаралась больше узнать о своем любимом. Вот биография, понятая мною из хаоса английских слов, как можно проще и медленнее, специально для меня, говорившего Анри.
Ему двадцать шесть лет, он единственный сын состоятельных родителей, профессии которых связаны дипломатическими отношениями с развивающимися странами. Родители редко бывают на Родине, но имеют квартиру-этаж в старинном доме в историческом районе Парижа — собственность его семьи. Анри рано стал самостоятельным, получив достойное образование, не пошел по стопам своих родителей, а избрал своим поприщем химическую промышленность.
— За ней будущее, — был уверен он.
Фирма, в которой работает Анри, заключила баснословный контракт с государственной конторой «Союзхимком» на поставки химических удобрений. Нитраты, нитриты. Сейчас это пробная командировка, но у фирмы есть намерения сделать Анри постоянным представителем в Москве.
Особо интересующие меня статьи: женат не был, детей не имеет. Ранее имел близкие отношения со студенткой Сорбонны, в данный момент они разорваны, по причине дикой ревности последней.
Еще бы, милый, — подумала я, — ты просто не можешь себе представить, как тяжело смотреть на постоянно кружащих вокруг тебя хищниц, вышедших на охоту за божественным телом. Я буду пристально смотреть за тобой. Далеко не отпущу.
Только около моей юбки.
Мы до рассвета смеялись, пили вино, занимались любовью. Анри с упорством первоклассника заучивал русские слова. Нас увлекла эта игра, он показывал на предмет, называл его по-французски, следом я, по-русски. Более всего ему понравилось слово «хочу». Он употреблял его по разному поводу, как ребенок, тыкая пальцем: хочу! Когда посветлели наши окна, мы уснули, свернувшись калачиком, как мне нравилось — моя попка на его бедрах, а его щека касалась моего плеча.
На следующий день у нас была обширная программа, на вечер Анри зарезервировал столик в плавучем ресторане «Парус».
В Эрмитаже можно провести жизнь, поэтому мы заранее решили, какие залы нам хотелось бы посмотреть. Присоединившись к экскурсионной группе иностранцев, мы прослушали вводную обзорную лекцию. Когда группа дошла до фламандцев, мы покинули ее и начали осмотр самостоятельно. Анри хотелось посмотреть на искусство импрессионистов, и по мраморной лестнице мы поднялись на третий этаж.
Затем, что бы посмотреть древности, спустились вниз, меня интересовали древне египетский, греческий и римский периоды. На нас умиротворенно подействовала красота скульптур и обломки былых цивилизаций. Через три часа у меня уже кружилась голова, а интерес Анри был полностью удовлетворен.
Уставшие от множества впечатлений и хождения по пыльному, жаркому, июльскому городу, мы возвратились в свою гостиницу. Дама в Reсeption сменилась, разницу я обнаружила только в прическе, свернутой узлом, в котором для объема, как мне когда-то рассказывали, использовалась туго свернутая мочалка. Получив вожделенные ключи, поднялись на свой этаж. Я испросила у Анри час на сборы, и, в столь желанном сейчас одиночестве, принялась украшать себя для предстоящей, по моим планам, серьезной баталии. Баталия — как окончательный удар, перед полным поражением противника.