Предсказания китайского печенья
Шрифт:
Борис был свеж, подтянут и полон энергии, которая сразу передалась мне, растушевав мои печали и сомнения. Мы обнялись, расцеловались, пружинистой походкой, подхватив меня по руку, Борис привел меня в узбекское кафе находящееся по соседству. Мы пили душистый чай, и Борис внимательно выслушал историю моей любви к Анри. Я рассказала все, не скрывая первоначальных планов и грядущего заключения брака. Большая и самая эмоциональная часть моего рассказа была посвящена Мишелю. Из моего повествования выходило, что Мишель редкостная сволочь, интриган
— Вообще-то он хороший друг для Анри, подходящий любовник для Аллочки, и если бы он не был тем Мишелем, о котором я тебе рассказала, я бы могла подружиться с ним, — закончила я.
Борис шумно отхлебнул чай. Посидел молча какое-то время. Думал. Пригладил ладонью свои короткие жесткие волосы. До меня донесся знакомый запах любимого Борисом одеколона «One man show».
— Ну, натворили вы делов…
— Что, так плохо, Борис?
— Куда там! Ты хоть понимаешь, что тебя могут выпереть с работы? Замуж собралась!
А если не получится? Что-нибудь пойдет не так? Твоему французику как с гуся вода, а вот тебе красавица везде дорога будет заказана.
— Не каркай…
— Я смотрю глубже. Ты думаешь, что за неприятность, друг против вашей свадьбы!
Это все ерунда. Вот если подключатся другие силы, тогда, действительно, жди беды!
Знаешь, сколько наших хотели уехать, но их не отпускали из страны? И какую при этом жизнь для них создали? Быть парией, в своей стране, отвергаемым своим народом, даже своими близкими в ожидании, когда же тебя выпустят… А наша Родина никого еще просто так не отпускала, не замучив, не унизив, не искалечив, в конце концов.
— Борис ты сгущаешь краски. Сейчас не те времена, и я не диссидент. Я люблю и хочу быть рядом со своим любимым. Он будет работать в Москве, и я буду жить здесь с ним до тех пор, пока это будет необходимо.
— Я буду молиться за тебя своему еврейскому Богу. Только прошу тебя, будь осторожна! Не делай опрометчивых поступков, не горячись, обдумывай каждый свой шаг. С дружком его советую помириться, лучше худой мир, чем добрая ссора. Ты девочка умная, подход найдешь. Поверь мне, все средства хороши.
Похлопал ободряюще ладошкой по моей руке нервно постукивающей чайной ложкой.
— Завидую я, Неле, твоему жениху. Такую красотку отхватил! Я на тебе бы хоть сейчас женился. А то! Выходи за меня.
— Все б тебе шутить Янкевич!
— Кроме шуток, я своих страшил враз побросаю. Зачем мне чужая горбушка, когда рядом свой тортик! За границей хочешь жить? Оформлюсь на ПМЖ, в Америку, в США.
Лет десять нас помурыжат, да отпустят с легкой душой. Что взять с Борьки Янкевича?
— А как же любовь, Боренька?
— Стерпится — слюбится. Я тебе подарки делать буду. Корзина «Юбилейного» подойдет?
— Сам лопай свое печенье, у меня до сих пор стойкое отвращение к продукции нашей славной фабрички! Переела в свое время. Спасибо тебе, Борис, за совет, за ласку.
— Всегда обращайтесь. Теперь не шутя, Неле, если от меня что-нибудь будет зависеть, все сделаю. Держи меня в курсе. Звони. На свадьбу не забудь пригласить.
— Почетным гостем будешь!
На этом мы и расстались.
Объяснения с Янисом вышло каким-то неуверенным. Ничего не понимающий, он несколько раз переспросил меня — не шучу ли я? Сказать твердо, что я люблю другого, у меня не хватило духу. Пролепетала что-то про то, что так будет лучше для нас обоих, что выхожу замуж за иностранца и, скорее всего, скоро покину Россию. Скомкала конец разговора и, пожелав ему счастья, повесила трубку. Еще один камень с души.
Но слишком рано я посчитала себя свободной.
На следующий день, утром, открыв дверь на звонок, я от неожиданности присела в коридоре. Янис собственной персоной. Протянув через порог руку, больно сжал мой локоть и дернул меня к себе. Выскочив на лестничную клетку, я захлопнула дверь квартиры.
— Ты, зачем…? — пролепетала я.
— Я решил приехать сам, хочу выяснить, что это за бред, смотря тебе в глаза. Кто он? Когда вы познакомились? Что за чушь ты несешь о каком-то замужестве?
— Янис, войдем в дом, не будем беспокоить соседей, — попыталась я погасить назревающий конфликт.
— Нет. Иди, соберись, посидим где-нибудь, поговорим, — он подтолкнул меня к двери.
— Хорошо, я быстро. Только, пожалуйста, войди в дом.
— Нет.
Я собралась быстрее, чем солдат на утреннюю поверку. Лерка следила за мной, покачивая головою.
— Что, систер, земля горит под ногами? Женихи-то весь подъезд теперь испишут.
Рядом с «Цой — жив» корявенько «Нелька — дура». Только вот, на каком языке? На латышском или на французском? Какому отдаешь предпочтение?
— Изыди, Лерка!
— И тебе удачи, систер.
Янис ждал меня сидя на ступеньках. Спустились вниз, не говоря ни слова. Я шла конвоируемая Янисом вдоль нашего дома к кинотеатру «Рубин». Зашли в кафетерий расположенный рядом. Вкусно пахло кофе. Уборщица мыла полы, шаркая затхлой тряпкой и зло громыхая ведром. Я давно заметила, что человек, который моет полы отчего-то и на кого-то злится, будь-то мужчина или женщина, уборщица по профессии или просто домохозяйка.
— Слушаю тебя. Только давай честно, — сказал Янис.
Вместо того, что бы честно все выложить Янису, я начала юлить. Мне попросту было страшно. Скулы его играли желваками, глаза метали молнии. Я не ожидала подобных эмоций от всегда уравновешенного и, казалось, ничем непробиваемого Яниса. «Напрасно побеспокоился», «можно все решить по телефону», «не стоит выеденного яйца» — мои аргументы.
— Ты мне уже все объяснила, по телефону. Я ночь не спал. С чего ты сорвалась? Я думал, что тебя устраивают наши отношения, — он отодвинул чашку с кофе, и, глядя мне в глаза, продолжил. — Во всяком случае, ты неоднократно мне об этом говорила.