Представь нас парой

Уильямс Кэтти

Они разошлись, и Джорджи еще несколько месяцев потом ловила на себе жалостливые взгляды.

Робби потерял интерес к ней. А может, она никогда и не нравилась ему по-настоящему? Возможно, он просто хотел угодить ее родителям, потому что был лучшим студентом ее матери.

Иногда она задавалась вопросом, не выбрала ли она его только потому, что он был полной противоположностью Матиаса. Джорджина поежилась, вспомнив, как Робби пытался призвать ее немножко похудеть. А потом, когда страсти улеглись, она узнала, что он встретил

другую и женился на ней в рекордно короткие сроки. Это была какая-то стройная худышка. С тех пор Джорджина еще с большей тщательностью прятала свое тело, которое так сильно подвело ее.

Да, это было глупо, бессмысленно. Но с каких пор в чувствах присутствовал смысл?

Она закрыла глаза и погрузилась в беспокойный сон, но через некоторое время проснулась, услышав стук в дверь.

Джорджи села в кровати, растерянно озираясь по сторонам. Затем она подошла к двери и осторожно открыла ее, зная, что их маленькая гостиница надежно заперта от непрошеных гостей. А это значило, что стучать могла только хозяйка заведения, приятная женщина лет пятидесяти.

К тому же было не так поздно. Чуть больше одиннадцати вечера. Но Джорджи чувствовала себя такой измотанной после безуспешного визита к Матиасу, что рухнула в кровать и почти сразу же уснула.

Она скользнула взглядом снизу вверх и увидела перед собой дорогие мокасины. Черные джинсы с низкой посадкой. Черный обтягивающий свитер. Мускулистое тело.

Джорджина поняла, что это Матиас, еще до того, как подняла глаза и встретилась с ним взглядом.

– Джорджи, впусти меня.

– Что ты здесь делаешь?

– Нам нужно поговорить.

– Как ты вошел? Кто впустил тебя? – Она сердито посмотрела ему за спину в поисках виновницы. – Кто бы это ни был, он не имел права так делать!

– Она поняла, что я не стану воровать семейные реликвии. Впусти меня.

– Ты хоть знаешь, который час?

– Большинство людей до сорока пяти не спят в это время в субботу вечером. Я пришел, чтобы сказать, что произошли небольшие изменения, – неуверенно взглянул на нее Матиас.

– Думаю, это может подождать до завтра, – с громко бьющимся сердцем заявила Джорджи и, прекрасно понимая, что стоит перед ним почти что голая, хотела захлопнуть дверь. Но Матиас успел сунуть ногу в щель.

– Я понимаю, что это не самое подходящее место для разговора, но я не могу ждать до завтра. Звонила моя мать.

Джорджина помедлила, а потом, вздохнув, неохотно открыла дверь. Она предложила ему присесть, а сама метнулась в ванную, чтобы одеться.

Она прекрасно знала, что Матиас тяготеет к высоким, длинноногим и почти что бесплотным блондинкам, и понимала, что одета не более откровенно, чем большинство девушек в парке в жаркий день. Но все равно чувствовала себя ужасно, когда убегала из комнаты, прижимая к груди джинсы и футболку.

Она скрылась из вида в считаные секунды, но этого хватило, чтобы Матиас успел заметить, что тело,

которое она всегда с такой тщательностью прятала, было роскошным, с изгибами во всех правильных местах, а ягодицы – округлой и безупречной формы, как персик. Джорджи не была полной. Она была сексуальной.

Его половые инстинкты, едва теплившиеся в последние несколько недель бурных отношений с Авой, вдруг резко пробудились, и он поспешил спрятать свою выступающую плоть в джинсах, присев на стул у окна.

– Так что ты там говорил? – вышла из ванной Джорджина, одетая в более приемлемую одежду, и примостилась на край кровати, потому что больше сесть было некуда.

– Тебе следовало отбросить свою гордость и остаться на ночь у меня. Это смешно, что некоторые люди в Лондоне называют мини-отелем. Тут негде развернуться.

– Его владелица – приятная особа. Тут дешево. Чисто. И меня не грабят. Так что сказала твоя мама?

– Во-первых, она застала меня врасплох. Было поздно, и моя мать редко звонит мне.

– Потому что ей не хочется думать, что она может потревожить тебя.

– Хочешь еще поговорить обо мне, Джорджи? Я не успел огорчить ее новостью о нашем разрыве, потому что она с ходу разразилась длинной, восторженной поздравительной речью и сообщила, что давно не была так счастлива. Она рассказала, что ты запретила ей звонить мне и просила подождать, пока мы оба приедем в Корнуолл, но она знала, что ты уехала в Лондон, и не удержалась. Еще она добавила, что наконец ей есть для чего жить…

– Я же говорила.

– Но другое дело – услышать это из первых уст. – Он поднялся и посмотрел в окно. А потом повернулся и прислонился к подоконнику. – Ты была права. Я давно не слышал, чтобы она так радовалась. Она не давала мне слова вставить.

– Значит, ты не сказал ей, что между нами все кончено?..

– Как я мог?

– Тогда у нас небольшая проблема, не так ли? Учитывая, что ты решительно отказался притворяться ради своей матери.

– Не думай, что я одобряю то, что ты отвела мне роль, которую я не просил, – побагровев, резко бросил Матиас. – Но мы имеем то, что имеем. Мне не хватило духу сообщить ей эту ужасную новость по телефону, поэтому я решил, что мы поиграем в твою игру. Но недолго. Это невероятно, что мать поверила в придуманную тобой безумную историю, но, если это благотворно скажется на ее здоровье, я готов смириться.

Если честно, Джорджина сама удивлялась, что мать Матиаса не упала в обморок, услышав то, что она ей нагородила.

Она молча смотрела на стоявшего перед ней лощеного городского красавца и думала о том, что ей предстоит сыграть роль его подружки. Его любовницы…

– Поэтому я поехал к тебе, чтобы коротко обсудить специфику сложившейся ситуации, – по-деловому продолжил Матиас. – Что ты рассказала матери о нас?

– А это не может подождать до другого раза? – уклончиво спросила Джорджи.