Предтеча
Шрифт:
– А в Ронсе так можно? Ну, обмануть хищников, будто дерево упало?
– Ты что, рехнулся?
– Брет принял обратно свое копье, достал нож и аккуратно прикончил обоих пленников.
– В Ронсу что ни кинь, сразу на куски порвут. Им там все равно… Но тут только подонники и кусачи, ясно?
– Ясно, - соврал Альхейм.
К ним в челнок забрались еще Алох и Поль, борта едва не зачерпнули воду. Трое незнакомых Альхейму воинов уселись в другой точно такой же, оттолкнулись от берега, поплыли вперед, загребая широкими лезвиями копий. Только тут гвардеец
– А правда, что в лесу есть такие насекомые, без лап, которые висят на деревьях и падают на тех, кто проходит внизу?
– спросил Альхейм.
Алох посмотрел на Брета, тот тихо рассмеялся, продолжая ловко грести.
– И ты думаешь, они чем-то страшны? Горожанин, лес полон настоящих опасностей, таких как скорпионы или шатровики, ядовитые гусеницы, прыгучие шанты, плюющие жуки, кусачки, древесные осы. А клещи тебя не бьют, только кожу прокусят. Это можно потерпеть, не находишь?
– Я… Да. То есть нет, не нахожу. Как же вы живете в лесу?
– А кто тебе сказал, что мы в лесу живем? Эй!
– обратился Алох к гребцам на второй лодке.
– Эдвар, кинь мне баклажку с медом! Десны нарывают, - пояснил он для Альхейма, - а мед вроде помогает. Ты когда-нибудь пробовал мед?
– Я медоносом работал, до того, как в армию попал, - с гордостью сообщил гвардеец.
– Сколько раз в ульи ходил, уж и не помню.
– Вот оно что?
– Алох поймал брошенную баклажку, тщательно смазал нарывы, пошамкал губами и предложил Альхейму: - Попробуй!
Тот осторожно запустил туда палец, облизал. На его вкус меду немного не хватало сладости, зато душист он был необыкновенно.
– Хороший мед. Значит, и в лесу пчелы живут?
– Может, и живут… - рассеянно проговорил Алох, закрывая и пряча баклажку.
– Знаешь, нечего откладывать, рассказывай о себе прямо сейчас. Что делал, как сюда попал, почему погиб Повелитель.
Альхейм сделал короткую паузу, прикидывая, не надо ли где-нибудь приврать, и не нашел ни одной причины скрытничать. Родина далеко, Повелитель мертв, предавать некого. Памятуя о том, как лесные люди отозвались о смертоносцах, он решил признаться и в убийстве. Лесники слушали внимательно, но глядели не на гвардейца, а по сторонам.
– Смерть!
– пробормотал рыжий Брет, когда Альхейм закончил, и помотал головой.
– Надо же, Смерть! И две армии как гусеница отъела!
– Но откуда она взялась?
– недовольно поцокал языком Алох.
– И что это за Смерть, как себя ведет? Больше твой восьмилапый ничего не говорил?
– Нет, больше ничего.
– Вдруг она пойдет дальше по земле, и не только вниз по течению, а и вверх? Что будет, когда ветры переменятся? Ох, Брет, не нравится мне все это.
– А мне нравится!
– не согласился Брет.
– Лазили тут, воевали, мосты строили. А потом - бабах!
– и никого нет. Двум городам конец. Мне нравится!
– Понятно, понятно… -
– Тебе нравится, а беспокоиться должен Алох. А Брету все нравится! Короче так: надо двигать к Мирре. И как можно быстрее, пока старик не ушел!
– Застанем, - мотнул головой Брет и сделал гребок посильнее. Однако, как заметил Альхейм, поднимать на озерце заметную волну его новые знакомые побаивались.
– Еще засветло доберемся, если ничего не случится. А Мирра наверняка еще сидит на острове.
– На острове? Каком?
– спросил Альхейм, но ему никто не ответил.
Озерцо, такое узкое, что Брет с легкостью перекинул через него довольно крупного жука, оказалось удивительно длинным, извилистым, словно специально прокопанный канал. Челны легко и быстро скользили по нему, и за то время, что путники были в дороге, пешком они едва одолели бы половину преодоленного расстояния. Н мешали кусты и деревья, не нужно было обходить озера и паутину… Не успел гвардеец о ней вспомнить, как они увидели сеть, натянутую над озером. Большой, жирный крестовик заканчивал работу, суетясь в центре тенет.
– Не будем трогать!
– строго сказал Алох.
Брет послушно откинулся на колени Альхейму, и тому пришлось тоже лечь назад. Челн проплыл под самым краем паутины, крестовик мрачно смотрел вниз, готовый к атаке.
– Фу!
– шумно выдохнул Альхейм.
– А если бы прыгнул? Перевернул бы сразу!
– Конечно, - кивнул старик.
– Но ведь не прыгнул же? Надо меньше бояться, и действовать быстрее. Насекомые тугодумы, зато чувствительны к чужой решимости. Знаете что? Я старый и больной, я вздремну.
– Спи, старче!
– хохотнул Брет.
– Вот что, как тебя…
– Альхейм.
– Аль! Слушай, Аль: я шуток не люблю. Попробуешь сбежать, убью сразу, без предупреждений. Даже если придется челнок утопить и всех погубить, все равно сразу убью. Понял?
Гвардеец покосился на закрывшего глаза старика, тот не дрогнул.
– Понял, Брет.
– Молодец!
– оскалился рыжий.
– Горожанин, а соображаешь! Может, и выживешь.
Путешествие происходило настолько плавно, скучно, что бездельничающий Альхейм едва не уснул. Новые спутники нравились ему, хотя наверняка были врагами Повелителя. Но разве сам он теперь не враг Повелителя, не предатель? Любой старый паук, заглянув в душу гвардейца, мгновенно перекусит ему горло. А то и что-нибудь похуже… За убийство смертоносца быстрая смерть не положена.
– Брет… - тихонько, чтобы не потревожить Алоха, позвал он.
– Слушай, Брет… А где вы живете?
– Что тебе за дело?
– нахмурился рыжий.
– Нет, я не то хотел спросить. Вы не горожане, значит, живете одни? Одни люди, без других рас?
– Да уж обходимся без насекомых, - осклабился Брет.
– Живем помаленьку, справляемся. Правда, война эта нам совсем некстати пришлась, ну так она кончилась. Пусть Алох как угодно горюет, а я считаю - счастье нам привалило. Опять станет пусто, спокойно.