Предтеча
Шрифт:
Альхейм даже не очень-то поверил Мирре, но когда забрался в мешок, то и в самом деле обнаружил там три толстые, очень тяжелые книги. Железные оклады были закрыты на крохотные замочки. Неужели у потаенников есть такие мастера?!
Гвардеец, оглядываясь то на муравьев, которых в этих местах оказалось великое множество, то на стрекоз, набрал хворосту и развел костер. Мирра сидел не двигаясь, и только когда ужин был готов, подсел к костру. Ел старик немного и, к большому облегчению гвардейца, молчал.
– Если ты не против, я буду дежурить первым, - предложил Альхейм, когда
– Я неважно спал на Аруне, а у стариков, и даже у старцев, манера рано просыпаться.
– Дежурь, если хочешь, - пожал плечами Мирра и достал из мешка одеяла.
– Ночные бдения полезны для души. Вот только ни к чему это все, пойми… Неужели я зря сегодня сказал тебе столько слов? Ложись и спи.
– Может быть, и костер на ночь разводить необязательно?
– поинтересовался Альхейм.
– Не обязательно. Но нам хотелось развести костер, и мы его развели. Если бы мы шли против своих желаний, то миру могло бы это не понравиться.
– А вот если мне хочется дежурить?
– Дежурь, я же только что сказал. А мне не хочется.
Гвардеец в раздражении схватил одеяло и завернулся в него с головой. Пусть приходят скорпионы, сороконожки, хоть старая самка пусть прибежит из леса, думал он. Я все равно не встану. Раз миру так надо, ну так и пусть будет что будет. Хотя лучше бы они сожрали этого противного старика.
Однако куда же тогда идти? Вернуться к Аруне? Альхейм сомневался, что отношение там к нему успело перемениться. Да и не дойти до острова через лес одному, без волшебника. Значит, жизнь Мирры - его жизнь. Гвардеец сел, посмотрел на мирно спящего старика.
– Все так странно, - сказал он.
Мирра не ответил. Альхейм отпил еще немного воды и стал рассматривать глаза паука Чернолапа. Что он пытается высмотреть на земле? Наверное, противных порядку вещей мироздания. Гвардеец попытался вспомнить, чем жил всего несколько дней назад, у него ничего не вышло. Слишком многое он потерял.
Не осталось ни стремлений, ни желаний, ни чести, ни совести. Погиб Повелитель, с ним родина, а с родиной семья. Вместо всего этого теперь имеется полоумный старик Мирра, который ведет его в горы. Зачем?
– Ты говорил, что мы зайдем еще к какому-то человеку.
– Завтра.
Глава восьмая
Открыв глаза, Альхейм не смог вспомнить, как именно и когда заснул. Сидел у костра, укутав ноги в одеяло, все было спокойно… Потом разулся, еще отхлебнул из бурдюка, смотрел в огонь Наконец проснулся - а солнце уже высоко. Старец жарил каких-то маленьких, не больше ладони, личинок, бросив их прямо на угли.
– Это личинки черных клаймеров, - сказал Мирра, не оборачиваясь.
– Пробовал когда-нибудь?
– И в голову не приходило их жрать, - признался Альхейм.
– Маленькие, твердые, как ракушки… Как ты их нашел вообще?
– Да вот с утра встал побродить, ноги старые размять, а неподалеку могильщики копались, искали что-то. Смотрю - блестят! А они вкусные, главное, чтобы панцири полопались.
–
Вокруг бродили насекомые. Вернулись муравьи, сновали деловито к лесу, волокли оттуда зеленые побеги, ветви, даже стволы, и уходили обратно за холм. Где-то неподалеку должен быть их город. Дымить здесь - не самая лучшая идея. На вершине соседнего холма застыл блестящей черной статуей степной скорпион, будто искупался и обсыхает. На муравьев нападать, конечно же, не решается, выбирает кого-нибудь попокладистее. Чем плохи два человека без оружия?
В костре раздался громкий треск, Альхейм даже отшатнулся.
– Ага!
– обрадовался Мирра и палочкой быстро выкатил одну из личинок. Потом поднял плоский камень, лежавший под ногами.
– Все не обзаведусь хорошим ножом. Потерял свой, недавно…
– Держи!
– гвардеец выудил из левого сапога широкий клинок толщиной в две ладони.
– Эти потаенники даже обыскать как следует не умеют.
– А я тебе про что говорил?
– закивал старец, ковыряя панцирь.
– Бездельники и пьяницы. Живут себе и ждут, когда их пауки отыщут. А тут и сказочке конец, верно?
– Верно, - кивнул Альхейм.
Ему нравилось утро, нравился старик. Вот еще бы ушел куда-нибудь этот скорпион… Личинки, оказывается, от тепла выделили жидкость, в которой сами же и сварились внутри панциря-ракушки. Теперь жидкость вылилась, и Мирра на кончике ножа протянул гвардейцу розовато-серый комок. Тот задумался было, но в костре опять громко треснуло, тут же еще раз.
– Быстрее!
– приказал Мирра, жадно облизываясь.
Альхейм достал второй нож, принял горячее мясо. Оно оказалось и в самом деле вкусным, а у старца нашлась и соль, и еще какие-то приправы. Наевшись, оба просто сидели возле гаснущих углей.
– Ну, пора, - скомандовал наконец Мирра.
– Сколько ты так ходишь?
– спросил Альхейм.
– Без оружия, один?
– Половину жизни, - объяснил старец.
– А половину дураком был, вроде тебя.
Они поднялись на холм, почти нос к носу столкнувшись с пауком-верблюдом, но тот, один из самых крупных хищников степи, никогда не нападал на людей.
– Интересно, почему?
– в такт своим мыслям спросил Альхейм.
– Какая разница?
– сразу понял его Мирра.
– Может, мы ему так нравимся. А может, наоборот, тошнит его от нас. Главное - не трогает, вот и скажем верблюду спасибо, - старец и в самом деле остановился на вершине холма, обернулся к убежавшему далеко вниз пауку и помахал рукой.
– Спасибо, господин верблюд!
– Я слышал сказку, про то, как человек придумал верблюду имя, - вспомнил Альхейм.
– Да много таких сказок. Люди когда не могут что-нибудь объяснить внятно, то сочиняют побольше сказок, на любой вкус.
Перед путниками открылась панорама Холмов, как называл это место Мирра. Земля взгорбилась насколько хватало глаз, виднелись только вершины поросших зеленой травой бугров. Скрываться здесь мог кто угодно, Альхейм покрепче сжал в руке почти бесполезный нож.
– Ты говорил, где-то здесь живет человек? Он тоже старец, как и ты?