Предвестник шторма
Шрифт:
Он встал на колени и сделал глубокий вдох. Резко выпрямившись, он выпустил очередь гранат в группу нормалов, которые явно собирались атаковать.
В общем, когда погибал их бого-король, нормалы делали один лихой рывок, затем убегали. Но некоторые вели себя более агрессивно, чем другие. Эта группа топталась вокруг, вела отчасти вполне эффективный огонь и в целом представляла собой чирей в заднице. Поскольку большинство солдат роты пополняли запас боеприпасов, собирая их у мертвых, перевязывали раны и готовилась к отражению следующего натиска, они не имели времени заняться этим надоедливым приставанием. Эту работу должен был бы выполнять Дженкинс, но он погиб почти час назад. Поэтому
— Эхо-Три-Пять, говорит Папа-Один-Шесть, — прошептал он в микрофон. — Нас сильно атакуют. Предположительно силами полка или больше. Необходимо подкрепление. Прием.
У него была хорошая рота; после столь долгого срока не могло быть по-другому. Но соотношение один к десяти все же было немного чересчур на неукрепленной позиции. Черт побери, один к десяти против послинов и с подготовленными укреплениями было бы немного чересчур. Тут нужна бетонная или грунтовая стена со рвом, утыканным кольями, а не какая-то рота у черта на куличках, едва успевшая окопаться. Ни мин, ни концертин и уж точно никакой поддержки.
Затрещало радио.
— Папа-Один-Шесть, говорит Эхо-Три-Пять, первый.
В это мгновение капитан Томас понял, что ему конец. Вызов командира бригады мог означать только одно: катастрофу.
— Ситуация понятна. Вторая рота Сто девяносто восьмого напоролась на засаду, когда двигалась вам на помощь. В тылу бригады неожиданно появился по меньшей мере полк.
Во время паузы капитан Томас закрыл глаза, осознавая сказанное. При наличии в незащищенном тылу бригады свыше двух тысяч послинов свободных резервов просто не было.
— Ваш маршрут отхода перекрыт, капитан. Там повсюду послины.
Еще пауза. Вздох на другом конце был отчетливо слышен даже через треск помех.
— Вам необходимо удерживать свою позицию. Если мы выиграем время, мы справимся. Но если сейчас прорвется еще один оолт’ондар, весь выступ окажется под угрозой.
Капитан Томас подумал, каково там, на другом конце линии связи. Командир бригады находился здесь так же долго, как и Томас; это он вручал Томасу погоны первого лейтенанта и капитана. Сейчас он сидел в отапливаемом Тактическом Операционном Центре, смотрел на рацию и сообщал одному из своих подчиненных, что ситуация только что убила его. Что он и все его подразделение оказались всего лишь кормом для кентавров. И что им предстоит не просто умереть, от них требуется продать свои жизни как можно дороже. Умереть одинокими и заброшенными в холодном пурпурном тумане.
Половину роты составляли ветераны — обычная пропорция в боевых частях. В первую неделю боев погибало большинство неспособных выжить. С течением времени погибал кто-нибудь из ветеранов и выживал кто-то из новобранцев. В общем и целом двести процентов смены личного состава происходило за счет новичков, которые учились недостаточно быстро. Капитан Томас полагал, что на этом этапе боя большинство новичков уже накрылись, в живых остались в основном ветераны. Это означало, что они будут умирать так упорно, как требовалось бригаде.
Он покачал головой и посмотрел на фиолетовое небо. На мгновение он закрыл глаза и попытался представить небо над Канзасом. Запах спелой пшеницы и горячий сухой ветер прерий. Голубая чаша неба в прохладный осенний день, когда кажется, что небо простирается в бесконечность. Со вздохом он переключил рацию на локальную частоту и нажал кнопку микрофона.
Штаб-сержант
Автопроектор шлема почувствовал напряжение мышц шеи и повернул поле зрения вокруг района брода. Визиры целей и общая информация — передаваемые прямо на сетчатку глаз крошечными лазерными диодами — плыли перед его взором. Он этого не замечал. Подсчет потерь послинов и людей мерцал в верхней части изображения, пока прибор искусственного разума, который управлял его броней, учитывал пятна крови и производил оценку повреждений. По счастью, регенерируемый воздух из замкнутого контура, мягко овевавший нос и рот, не доносил наружного запаха. По векам штаб-сержанта сновали нанниты, автоматически собирая воду, грозившую залить поле зрения.
Энерговооруженная боевая броня автоматически настраивала уровень освещения, так что он всегда оставался постоянным. В результате отсутствие теней придавало окружающей местности блеклый вид. После полутора лет боев Дункан настолько привык к этому эффекту, что не замечал его до тех пор, пока не снимал броню. Поскольку последний раз такое произошло почти шесть недель назад, «настоящее» зрение казалось ненормальным.
Наступавшие силы послинов превосходно выполнили обычную работу по выносу всех тел с поля боя. Поскольку и люди, и послины были одинаково съедобны, они считали людей всего лишь временной тактической проблемой и просто едой. Послины называли людей «трешкрин». Приблизительно это переводилось как «еда с жалом». Что делало нетронутое тело капитана еще более необычным.
Дункан поднял древко, воткнутое в землю рядом с офицером. Подобное он видел уже дважды, оба раза, когда тела командиров были оставлены нетронутыми. На этот раз, однако, тело лежало на земляном кургане, который потребовал определенного времени, чтобы его насыпать. Какое-то время Дункан изучал непонятную надпись на древке, затем поднял застывшее тело на руки. Для сервоусилителей боевой брони тело весило не больше перышка, покинутое душой, устремившейся куда-то за пределы этого залитого кровью мира. Штаб-сержант пустился бежать легкой рысью.
— Дункан! — позвал его взводный сержант, который сначала заметил движение с помощью сенсоров, затем повернулся посмотреть на удаляющийся скафандр. — Ты куда, черт возьми?
Дункан, казалось, оглох. Он продолжал бежать назад тем же путем, которым прибыл отряд боевых скафандров, чтобы отбить брод. Именно здесь занимал позиции полк послинов. Гигантские деревья джунглей Барвона стояли искромсанные, листва с ветвей осыпалась, массивные стволы разбиты огнем тяжелого оружия.
Именно здесь были опрокинуты остатки разгромленного полка послинов. Груда тел отмечала место, где нормалы прикрыли собой окруженных бого-королей в отчаянной попытке спасти их от наступающих бронированных монстров. Груда боевых скафандров свидетельствовала, что, загнанные в угол, они сражались вполне эффективно.
Именно здесь скафандры тоже попали в засаду. Труп бого-короля — лужа желтой крови запятнала почву — распростерся поверх пробитого скафандра, ожидавшего эвакуации. Чудеса современных технологий этому бойцу уже не помогут: датчики брони свидетельствовали о проникающем повреждении.
Если пуля послина пробивала броню, из скафандра она уже не выходила и металась внутри наподобие ножа миксера. Единственным признаком повреждения было крошечное отверстие. Оно все еще сочилось красным. Рядовой Арнольд был новичком, и когда его перемололо в пюре, в роте номинальной численностью сто тридцать скафандров в строю осталось пятьдесят два. Это число сократилось до сорока ко времени, когда подразделение отбило брод.