Предвестники Мельтиара

Медведникова Влада

Я затянулся и спросил:

– Где у них кухня?

– Там.

Джерри указал налево. Дорожки скрещивались, и одна из них вела к стоящему на отшибе дому. Над ним клубился дым, полупрозрачный, тающий в чистом небе. Глупо думать, что здесь все как в Атанге. Должно быть здесь топят деревом, а газа едва хватает на светильники.

– Ты лучше поторопись, – продолжал Джерри, – а то сейчас этот дневной патруль вернется и сметет там все.

Я кивнул и затоптал сигарету. Вкус желтого дыма еще не угас, теплом отзывался в кончиках пальцев, окутывал

мысли, вел их легко и плавно.

– А почему они днем патрулируют? – спросил я. – Говорили, что все нападения были по ночам?

Джерри засмеялся, махнул рукой в сторону гор.

– Я сам проспал все, – сказал он. – Но вроде наблюдатель заметил что-то в небе, и они решили проехать по деревням, проверить.

Я почти знал, что хотел рассказать мне сон. Если я останусь здесь, если буду петь и слушать отзвуки давнего волшебства, сотни лет назад занесенного пылью, заросшего травой, – я пойму. Если первые корабли причалили здесь, то я найду здесь что-то.

Но какая бы магия не таилась тут, невидимая и забытая – это подождет. У нас были более важные дела.

Я поднялся и сказал:

– Найди Рилэна, пусть готовит лодку.

– Слетаем посмотрим сверху? – спросил Джерри.

– Да, – кивнул я и отправился на кухню.

8.

Рэгиль заставил меня пойти спать, но сон долго не приближался ко мне, я лежала и смотрела в темноту. Напряжение и тревога дрожали в каждой мышце, а в памяти звенели наши голоса, снова и снова вспыхивали слова и фразы.

Мы вчетвером полночи просидели в комнате Лаэнара, говорили о том, что нужно делать, – спорили и соглашались, решали, как лучше поступить. Было темно, нам светил лишь красный ночник над дверью, и все жесты казались особенно резкими, каждое слово вспарывало воздух. Мы были словно дети, играющие в скрытых. Но мы уже не дети. И я в самом деле отправляюсь к врагам, пусть и ненадолго.

Лаэнар пытался возразить мне, говорил: «Нет, пойду я». Но Лаэнар как обнаженный клинок, он не сможет скрыться. Из нас лучше всех это удалось бы Амире – никто не усомнился бы в ней – но Амира и Рэгиль должны чинить машину.

«Я пойду с тобой», – говорил Лаэнар. Мне хотелось, чтобы он был рядом. Мы могли бы сказать: «Мы брат и сестра, потерявшиеся на горных тропах», – но мы уже слишком взрослые для этой сказки. Я должна идти одна.

Мы спорили долго, но все согласились со мной. Даже сон наконец согласился со мной, отдалил голоса и мысли, погрузил в темноту.

Сновидения пролетели мимо, не коснувшись, и я проснулась до того, как прозвучал сигнал.

Мы собрались в зале скрытых.

Я знала то, что знают все, – то, что повторяют каждому с раннего детства. Скрытые живут в городах врагов, дышат одним с ними воздухом, едят одну пищу, работают бок о бок с врагами – ничем не выдают себя, но узнают тайны, одну за одной. И, когда начнется война, откроются, ринутся в бой. Враги знают об этом, сотни лет знают об этом, но ничего не могут сделать, только боятся и подозревают каждого.

Враги не могут проверить, кто перед ними, – ведь даже прикасаясь к нам, они чувствуют лишь тепло кожи. Не могут ощутить чувства другого человека, не могут понять, правда в его словах или ложь.

Я знала все это, как знала и язык врагов – его слова опавшими листьями кружились позади моих мыслей, и я надеялась, что не запнусь, не позабуду чужую речь, – но в зале скрытых я была впервые.

Мы звезды Мельтиара, мы воплощение атаки. Когда придет время, мы вспыхнем над столицей врагов, уничтожим все на своем пути. Нам незачем скрываться.

Незачем – но я могу, и у меня получится.

Лаэнар, Амира и Рэгиль ждали меня у входа.

– Я все нашла, – сказала Амира.

Она провела меня по лабиринту столов и стеллажей. Здесь было много людей – они смеялись и разговаривали, переодеваясь. Лишь некоторые замолкали – я чувствовала их удивленные взгляды.

Одежда, которую нашла Амира, пахла дымом. Я разделась, оставила только крылья, и осторожно натянула чужие вещи, одну за одной. Ботинки стиснули хвостовые перья – те задрожали, готовые вспороть грубую кожу, вырваться наружу, но я не позволила им. Крылья были мне послушны – сложились, стали плоскими, прижались к спине. Никто не разглядит их под широкой крестьянской рубашкой.

Я застегнула накидку у горла и попыталась расправить складки. Ткань была шершавой, цвета песка и пыли, и то там, то тут – следы огня.

– Еще не поздно… – Амира запнулась, не договорила.

Ее пальцы скользили в моих волосах, вплетали серебряный шнур.

– Все будет хорошо, вот увидишь, – пообещала я.

Амира обняла меня, стиснула так крепко, что я чувствовала, как вспыхивают и гаснут ее мысли. Ее крылья вздрагивали в такт ударам сердца, и позади каждого удара трепетал страх.

– Арца, я буду ждать, – прошептала Амира. – Каждую секунду буду слушать, я услышу, почувствую, мы успеем, если…

Ее страх проникал в меня, холодными кристаллами падал на дно души. Поэтому я не позволила договорить, – отстранилась, сжала ее запястья и сказала:

– Я обещаю. – Искры страха уже растворились в крови, но не исчезли. Ледяной узор поднимался от сердца, оплетал руки. Мне нужно было договорить, прежде чем он коснется ладоней и достигнет кончиков пальцев. – Я все узнаю и вернусь сегодня, когда сядет солнце.

– А если ты не успеешь все узнать сегодня? – тихо спросила Амира.

– Тогда я вернусь с тем, что узнаю, – сказала я и разжала руки.

Амира вздохнула. Мгновение она стояла неподвижно – должно быть готовилась возразить, убедить меня – а потом качнула головой и вновь принялась сплетать серебряный шнур с моими волосами.

– Он поможет тебе, – ответила Амира на мой молчаливый вопрос. – Это помощь для тех, кому трудно скрыться. Тебе будут верить, в тебе не будут сомневаться.

Да, Амира легко могла бы стать скрытой, она даже знает об этом больше всех нас. Но она нужна тут.