Предвестники
Шрифт:
"У меня есть разные песни", - вот что я хотел сказать.
Аник покачала головой.
– Вы должны понимать...
– Она говорила медленно, я почти видел, как она примеряет, отбрасывает и выбирает слова.
– Никто не думал, что пришлют кого-то... связанного с магией. В столице, наверное, проще, но тут... народ до сих считает, что людям магия чужда.
"Магией занимаются враги, люди этим не занимаются!" Я слышал это много раз. В Атанге не меньше, чем в других местах. И чем младше я был, и чем слабее - тем чаще слышал. Нима слышала это до сих пор. Может быть и из-за этого
– Как вовремя об этом зашел разговор, - сказал Джерри и залпом допил вино.
– Можно еще вспомнить, что врагом может оказаться каждый, любой из нас.
Каждый, любой. Мы все знали это с детства - темный народ смешался с нами, многие сотни лет живет среди нас неузнанным, и в каждом доме, в каждой семье может таиться враг. Детей могут подменить в колыбели, и даже в королевском роду могут быть враги. Они сокрыты, живут как мы и ничем не выдают себя, и только когда настанет день войны, мы узнаем правду.
Мне было страшно, когда я впервые узнал об этом. Но это было давно. Страх мешает жить, я избавился от него, как, наверное, и каждый из нас.
– Зачем сейчас об этом?
– спросила Аник. Она смотрела на Джерри и голос ее был таким же жестким, как и взгляд.
– Пока вы в столице рассуждаете о том, что может случиться, враги уже нападают на нас открыто!
– Расскажи, - попросил я.
Аник вздохнула, на миг закрыла глаза, и заговорила вновь:
– Нападения на приграничные деревни. Каждую ночь. Цель выбирают без явного плана. Это может быть деревня, на которую нападали вчера, или та, на которую не нападали никогда. Никаких грабежей и никаких требований. Незнакомое оружие, сильные взрывы и тяжелые ранения - почти никто из раненых не выжил. Никто не видел нападавших - только тени и огни в небе. Они прилетают всегда по ночам. Мы разбились на отряды и патрулируем, но нас слишком мало.
– Она вновь замолкла на мгновение, потом качнула головой и договорила: - Последние две ночи нападений не было. Видели белые вспышки в небе, но никто не напал.
Мысли, запыленные долгой дорогой, снова стали ясными, рвались на волю, а в груди звенел и разгорался азарт. Сколько я себя помню - я мечтал летать. А с тех пор, как покинул Рощу - я мечтал сразиться с врагами открыто.
– Мы тоже можем летать, - усмехнулся я.
– Уже стемнело, - сказал Рилэн.
– Вылетаем?
Я кивнул и поднялся из-за стола.
Даже отсюда я чувствовал, как лодка просыпается и рвется в небо.
4.
– Почему ты так торопишься?
– спросил Лаэнар.
– Еще только стемнело.
Я не могла остановиться - шла быстро, почти бежала, и Лаэнар не отставал от меня ни на шаг. Его сердце все еще билось в такт с моим, в словах было мое дыхание, а наши мысли смешивались, сплетались друг с другом. И я торопилась, чтобы не утерять это чувство - отправиться в битву сейчас, когда Лаэнар был моим продолжением. Чтобы мы были как две руки, держащие меч.
Не замедляя шага, я поймала его ладонь и сжала крепко.
– Я тороплюсь, потому что ты со мной.
– Я всегда с тобой, - ответил он.
Этот путь был слишком долгим - мы могли бы оказаться в ангаре почти мгновенно, влететь по отвесному колодцу, но эти пути были запечатаны, они откроются, когда начнется битва. Поэтому мы спустились на нижний уровень, где никто не жил постоянно. В коридорах было тихо, нам встретились лишь несколько младших, слабых звезд, - и сразу отступили в сторону, освобождая дорогу.
Стены, пронизанные решетками и иссеченные скобами лестниц, изгибались, смыкались над головой. Гул механизмов здесь был совсем близким, а магия отступала и пряталась за запахом металла. Мы словно бы оказались внутри гигантской машины.
Я тысячу раз ходила этим путем, и каждый раз мечтала о том времени, когда распечатают колодцы, и все пути в городе станут свободными.
Коридор замыкали ворота - на их створках полосы и блики переплетались, показывали небо. И глядя на металлический рисунок созвездий, я знала, что Лаэнар прав, - еще только стемнело.
– Арца!
– Лаэнар!
Мы назвали свои имена почти одновременно, и ворота разошлись - но не полностью, так чтобы могли пройти лишь двое.
Внутри ангара гуляли ветра. Из решеток вырывались потоки, текли и смешивались. Теплые кружились и уходили в высоту к далеким сводам, куда не дотягивался свет белых ламп. Холодные потоки стлались к полу, делали каждый шаг быстрее и легче.
Я невольно подняла руку, и крылья раскрылись за спиной, сила потекла в них. Ботинки ощетинились хвостовыми перьями, и я едва не взлетела, - каждая струя воздуха и каждый отблеск на стенах звали меня ввысь.
Здесь я впервые надела крылья, здесь я училась летать.
Машина ждала нас - черная капля среди множества механизмов и форм, песчинка в огромном ангаре. Но она притягивала взгляд - глубокой темнотой и силой, неотличимой от силы Мельтиара, от силы каждого из нас. Как и я, машина была готова взлететь - ее дрожь отдавалась в полу, а в черных бортах не отражался свет.
Мы подошли, и борт раскрылся. Я запрыгнула внутрь, надела шлем, стекло с тихим щелчком опустилось, закрывая лицо. Мир изменился. И как всегда в первый миг я не могла различить ничего, кроме красных контуров и мешанины теней и света - но этот миг прошел, и я стала видеть ясней, чем обычно.
Амира и Рэгиль уже были здесь, сидели впереди, их руки скользили по панелям управления, огни вспыхивали и гасли от прикосновений. Лаэнар опустился рядом со мной, застегнул шлем.
– Готовы?
– спросил Рэгиль.
– Да, - кивнул Лаэнар.
– Летим!
Чернота стен, как и чернота шлема, стала прозрачной, - машины, ждущие своего часа, люди в ангаре, каменные своды, решетки и лестницы, - все они красными контурами проступили снаружи, за сумрачной дымкой стекла. И выход превратился в огромную шестеренку, очерченную огнем, - она поворачивалась, раскрывая стену, выпуская нас.
В такие мгновения я завидовала пилотам: только они могут по-настоящему ощутить, как машина отрывается от земли, становится снарядом, несущимся ввысь. Они ощущали и направляли полет, - а я чувствовала только силу, переполняющую нас всех, видела, как на нас падает небо, расчерченное сеткой координат, а внизу проносятся бордовые контуры земли.