Преимущества и недостатки существования
Шрифт:
— Да, ты прав, — говорит Эвенсен.
— Такой белый, как пена от мотора лодки.
— Ты дважды прав, — говорит Эвенсен.
— И ты прав.
— Трижды!
— Опять прав, ты — умный парень!
— Да, — говорит Уле, — умный. И это нелегко.
— Нет, нелегко, и ты снова прав.
Перед ними расстилается море из черных кустов с острыми торчащими веточками. Они не похожи на шипы и торчат по-другому. Скорее — на решетку. Целое море от этого дома до дома Уле. От этого дома до Эвенсена. Если бы через них можно было пройти — это был бы кратчайший путь.
— Да, ты прав.
Но так не годится. Даже собаки не могут пройти в кустах. Может, даже кошки не могут. Но Ада и Агнес нашли в них туннель, у них там пещера. Уле там не был,
— Слышишь?
— Нет, — говорит Эвенсен.
Они прислушиваются, но кругом раздается только балканская музыка и взрослые голоса.
— Нет, послушай вот здесь!
Уле показывает на кустарник. Точно, внутри слышен шепот, там кто-то двигается.
— Там их никто не найдет. Это потайное место. Если начнется война, я попрошусь к ним в убежище.
Будиль проходит мимо в поисках пьяного дяди. Нет, его здесь не видели. Сестра невесты писает в кустах сирени, Будиль и у нее спрашивает про пьяного дядю.
— Какого дядю?
— Пьяного.
— Дядю Хьелля?
— Да. Так где он?
Дядя Хьелль курит сигару в плетеном кресле на террасе. Сейчас его спасет курс воздержания от алкоголя Фанни Дакерт всего за полцены. Он отказывается показать ей свои пальцы на ногах, тем не менее ей удается их разглядеть, и она констатирует, что у него нет подагры, зато есть мозоль на правой пятке, но это — самое обычное и весьма распространенное дело. Она отводит его к пристани, где они долго сидят и обмениваются опытом, а между ними стоит бутылка коньяку из Швеции.
Еще раз Хильдегрюнн прокрадывается на кухню, чтобы отдохнуть от самозабвенного поедания торта в гостиной. С бокалом коньяка она сидит за столом и смотрит, как Нина прибирается. Говорит, что попробовала разделить всеобщую радость, но это сложно. Тем более теперь, когда испорчена фотография Беллы.
Волосы растрепались и без Нининой помощи, тушь размазалась под глазами двумя треугольниками, и Хильдегрюнн стала похожа на клоуна, золотая пуговица на платье цвета морской волны расстегнулась, и показался старомодный бюстгальтер. Ей кажется, она никого там не знает. Даже те, про кого она думала, что знает, оказались чужими. Невесту она видела до свадьбы всего один раз. Они не заходили к ней в гости в двухкомнатную квартиру, они предпочитают большой дом с розовыми кустами, яблонями и собакой, в котором сын вырос. И это неудивительно, но в то же время удивительно. Она криво наклоняет бокал с коньяком, проносит его мимо рта, и коньяк течет по подбородку, оставляя полосы. Она вытирается рукавом и наваливается грудью на стол, накрыв голову руками. Нина снимает перчатки и садится, гладит ее по волосам, отбрасывает их с затылка, они седые и жалкие. Хильдегрюнн поворачивается к Нине, касается ее губ своими, потом рыдает у Нины на груди.
— Ну, ну.
Через какое-то время она приходит в себя, и Нина может снова надеть перчатки и сполоснуть кофейные чашки.
— Спасибо, что дали мне здесь посидеть.
— Ну что вы, не за что.
— У вас тоже нет мужа?
— Нет, — отвечает Нина.
— Будучи женщиной, можно стать мужененавистницей.
— Ну да.
— Я хотела убить его сковородкой, но руки слишком слабые.
— Хорошо, что вы этого не сделали.
Нина включает еще одну посудомоечную машину с блюдцами для торта и кофейными чашками, снимает передник и вешает его на крючок, закрывает глаза и слышит разносящуюся из столовой музыку. Когда она снова открывает глаза, то видит на улице Сванхильд, она смотрит на свое отражение в окне, на голове у нее фата, которую кто-то, видимо, стянул с невесты, прежде чем ее отнесли в постель. Нина отворачивается и видит, как Хильдегрюнн выходит из кухни с половником в руке.
— Хильдегрюнн!
Шатаясь, она идет к гостиной, встает посреди комнаты и озирается.
— Хильдегрюнн!
Нина обхватывает ее сзади, половник падает на пол, Хильдегрюнн падает на Нину, ухватывается за ее плечи и рыдает прямо ей в ухо:
— Я хотела убить не его, а себя!
Нина гладит ее по спине, по волосам, выводит из комнаты и смотрит, как остальные следят за ними, весьма довольные
— Ну, ну, — шепчет Нина и помогает Хильдегрюнн подняться по лестнице, в номер, где на вешалке висит пальто, а под раковиной стоит пара хороших прогулочных туфель, на столе — будильник, снотворное, духи и баночка с кремом для лица.
Нина укладывает ее в кровать. Снимает с нее вечерние туфли, расстегивает пуговицы на платье и стаскивает его с плеч. Давно с ней этого никто не делал, замечает Нина про себя, живот такой белый и одинокий. Она расстегивает лифчик, Хильдегрюнн позволяет себя раздеть, приподнимается, когда просят, Нина стаскивает с нее платье через ноги, потом колготки, она поднимает ноги одну за другой, Нина складывает вещи на стул и осторожно укладывает ее обратно на подушку. В этот момент руки Хильдегрюнн обнимают ее за плечи и притягивают к себе, лицо Нины прижато к лицу Хильдегрюнн, губы прижаты к губам Хильдегрюнн, она целует Нину, все происходит так быстро, язык во рту у Нины, и ей ничего не остается, как ответить на поцелуй, она опускается на кровать, у нее нет сил сопротивляться. Она склоняется над матерью жениха, прижавшись к ней губами, в ее отчаянном морщинистом объятии, пока оно не ослабевает, Хильдегрюнн отворачивается к стенке и беззвучно рыдает в подушку. Нина сидит рядом еще немного, гладит ее по голове:
— Ну, ну.
Наконец, она закрывает глаза и, наверное, засыпает.
Слегка неуверенной походкой Нина спускается на кухню. Наливает коньяку и опустошает бокал одним глотком. Садится на стул и выпивает еще. Да, да, такова жизнь. Бедняга Хильдегрюнн. Таково одиночество. Ей самой еще придется его пережить. Оно неизбежно. В конце концов, она немного утешила Хильдегрюнн и остановила убийство или самоубийство, кто знает. Да, да. Это совсем не опасно. На самом деле только к лучшему. Вот и через это она тоже прошла. Многие никогда не переживали ничего подобного. Да, да. В сущности, она должна радоваться. И она радуется. Хильдегрюнн сейчас спит. Опасность миновала.
Детям пора ложиться спать, а старикам — отправляться домой. Все вещи невесты упаковывают в ее номере в коробки и чемоданы и заносят в машину вместе с журналами и самой невестой, чтобы исчезнуть в ночи. «Три звезды» по просьбам молодых и старых перешли от балканских ритмов к ресторанному репертуару. Гости мясистыми растениями виснут друг на друге посреди танцпола. Бренне сидит в углу и смотрит на них с завистью, но Будиль видела по телевизору танец на инвалидной коляске, она решила сжалиться над ним. Какое-то время все идет отлично, его гипсовые ноги сметают остальных с танцпола, и им нравится, что все пространство теперь принадлежит только им, но потом они слишком быстро входят в поворот, Будиль теряет равновесие и падает назад, не отпуская коляски. Бренне нечем сопротивляться, он следует за ней, вылетает из коляски и падает на пол, где лежит подозрительно тихо. Народ собирается вокруг, Будиль встает сама, но Бренне приходится поднимать и усаживать в коляску восьми мужчинам, он вывихнул запястье и поцарапал лоб, но не хочет ехать в больницу. В этот момент очень кстати «Три звезды» завершают выступление инструментальным исполнением «Несчастного человека», и все старательно подпевают, поднимая в воздух горящие зажигалки.
— Ох, тупой Эгнер, — раздается стон Будиль с террасы, — полон предрассудков относительно незамужних, несчастных и разбойников.
— А мне он нравится, — говорит Нина, — в его стихах все заканчивается хорошо.
— Для кого, позвольте спросить? Для тетушки Софии [11] ? Я играла ее четыре сезона по всей стране. Happy ending [12] ? Когда ее в конце грабят разбойники, а потом все возвращают?
11
Тетушка София — персонаж сказки Т. Эгнера «Разбойники из города Кардамон».
12
Счастливый финал (англ.).