Преисподняя
Шрифт:
В стороне стоял Ли и пытался объяснить что-то усталому офицеру с гордой осанкой народного героя и седым ежиком волос.
Холли-Энн подошла к мужу. Из раны на лбу ему на глаза текла кровь.
— Уэйд!
— Холли-Энн! Слава богу. Мистер Ли сказал им, что ты еще внизу и за тобой кого-то послали.
Жена уклонилась от его объятий.
— Хочу тебе кое-что показать, — спокойно сообщила она.
— Здесь очень опасно, — сказал Уэйд. — Происходит неизвестно что. Революция или что-то такое. Я отдал Ли все наши наличные. Сказал — пусть
— Уэйд! — перебила она, но муж ее не слушал. Сзади, оттуда, где стоял Ли, неожиданно раздался крик.
Кричал офицер. Он ругал высокую женщину, которая привела Холли-Энн. Все солдаты вокруг тоже, казалось, злятся или даже стыдятся за нее. Она, видимо, допустила какое-то нарушение. И видимо, дело касалось ребенка.
Офицер расстегнул кожаную кобуру и посмотрел на Холли-Энн. Вытащил пистолет.
— Господи… — прошептала она.
— Что такое? — не понял Уэйд. Он стоял рядом, как бесполезный истукан.
Холли-Энн не могла поступить иначе. Она сама себя удивила. Когда офицер направился к ней, она бросилась к нему. Они столкнулись посреди усеянной камнями комнаты.
— Мистер Ли! — скомандовала Холли-Энн.
Ли молча уставился на нее, но все же шагнул вперед.
— Скажите этому человеку, что я выбрала себе ребенка, — сказала она. — У меня в машине есть лекарство. Я хочу уехать домой.
Ли начал переводить, но офицер резко повернулся к нему. Ли сильно побледнел и заморгал. Офицер что-то приказал.
— Положите на пол, — перевел агент.
— У нас есть все разрешения, — невозмутимо продолжала Холли-Энн. Она обращалась к офицеру. — У нас, в машине. Разрешение. Понятно? Паспорта, документы.
— Пожалуйста, положить на пол, — очень тихо повторил Ли. Он указал на ребенка и брезгливо, словно речь шла о какой-то неприятной вещи, пояснил: — Вот это.
Холли-Энн ненавидела его. Ненавидела Китай. Ненавидела Бога, который допускает подобные вещи.
— Не «это», а ее, — сказала она. — Девочка поедет со мной.
— Это плохо, — тихо умолял Ли.
— Иначе она умрет.
— Да.
— Холли-Энн? — подошел сзади Уэйд.
— Это ребенок, Уэйд. Наш ребенок. Я ее нашла на куче мусора. А они хотят ее убить.
Холли-Энн почувствовала, как малышка шевельнулась. Крошечные пальчики цеплялись за ее рубашку.
— Ребенок?
— Нет, — сказал агент.
— Я забираю ее с собой.
Ли выразительно качал головой.
— Дайте им денег! — приказала Холли-Энн.
Уэйд глупо раздулся:
— Мы — американские граждане! Вы им об этом сказали, надеюсь?
— Это — не вам, — сказал Ли. — Торговля. Обмен.
Холли-Энн поняла, что девочка голодна: маленькие губки чмокали в поисках соска.
— Обмен? — спросила она. — С кем обмен?
Ли нервно глядел на солдат.
— С кем? — не сдавалась Холли-Энн.
Ли указал вниз:
— С ними.
Холли-Энн вдруг ослабла.
— Что?
— Наши младенцы — их младенцы. Обмен.
Ребенок тихонько пискнул.
Через плечо Ли Холли-Энн видела, как офицер прицеливается. Она видела, как из дула вылетело облачко дыма. Пули почти не почувствовала. Холли-Энн не упала, а скорее опустилась на землю. Стараясь не уронить ребенка.
Над ней мелькали чьи-то тени. Палили ружья. Кто-то выкрикивал ее имя. Холли-Энн улыбнулась и опустила голову на сверток, который прижимала к груди. Несчастная малышка — без имени, без будущего. «Я — твоя». И прежде чем умереть, Холли-Энн сделала единственное, что ей оставалось. Она развернула свою дочь, отвергнутую этой страной. Пора прощаться.
За время поисков по всему миру Холли-Энн повидала детей всех рас и цветов. Поиски сильно ее изменили.
Черные или голубые глазки, курчавые или прямые волосики, смуглая, черная, желтая или белая кожа, хромые, слепые, больные или здоровые — все равно дети. Разворачивая свитер, Холли-Энн не думала о том, какие именно детские черты увидит в своей крошке. Любой малыш — благословение Господне. Так она думала. До сих пор.
Даже умирая, Холли-Энн нашла силы отбросить это от себя.
«О господи!» — ужаснулась она и закрыла глаза.
Она очнулась от тяжелых шагов какого-то гиганта. Посмотрела. Это были не шаги; седой офицер, приближаясь к подкидышу, старательно всаживал в него одну пулю за другой.
Наконец все кончилось. И Холли-Энн была рада.
12
Животные
…природа приспособила зрение лилипутов к окружающим их предметам…
Июль
Смертный приступил к трапезе.
Мясо еще не остыло. На самом деле это было больше чем трапеза, хотя и меньше чем таинство. Мясо добычи — как путевая веха, если разбираться в его вкусе и запахе. Главное, найти верную точку отсчета, поставить, так сказать, правильно часы — и тогда можно уверенно судить о малейших изменениях — вкуса, запаха, кожи, крови, мышц — в зависимости от места обитания добычи. Запомните частности, и вы будете ориентироваться не хуже, чем по карте. С этой точки зрения наиболее красноречива печень, реже — сердце.
Он скрючился в темной трещине, сжимая в руках добычу. Словно моряк, пытающийся определить север, изучал он расположение органов, их размер и запах. Попробовал на вкус. Ощупал пальцами череп, приподнял конечности, провел по ним руками. С таким существом он еще не сталкивался. Оно особенное — не потому, что это новый тип или вид, а потому, что почти невозможно понять, о чем говорит его плоть. И все же он постепенно поймет. И запомнит все подробности.
Подняв голову, он прислушался — не идет ли кто? Положил руки на шкуру зверя и дал волю своему любопытству.