Прекрасная натурщица
Шрифт:
— Лошадь! — завороженно произнесла она. — Маленькая лошадь!
Кирилл притянул девушку к себе и с горечью заметил, как светлеет за окном небо.
— Возьми ее себе. Пусть у тебя будет игрушка на память. Она не привлекает к себе внимания, просто глиняная статуэтка. Если заметят, то скажешь, что нашла в саду.
— Правда? Это подарок? — Анна была так рада, что Кирилл поклялся себе, что в следующий раз подарит что-то более стоящее. — Спасибо, Кирилл! Спасибо!
Князь был растроган ее поведением. Ему очень не хотелось расставаться с Анной, но заря бесцеремонно разрушала их зыбкую идиллию.
— Наверное, в помещении не слышно птиц и не чувствуется ветер… — проговорил он.
— Занимается заря, да? — голос Анны дрогнул, и она крепче сжала глиняную скульптурку.
Кирилл помог ей подняться, и они вышли в сад. Нежно коснувшись губами завитка волос на ее виске, князь отпустил девушку. Он отчетливо понимал, что за эту ночь она стала ему еще ближе, еще дороже… Что уж там, она стала ему бесконечно дорога!
Анна, как и раньше, немного постояла, осваиваясь в звуках сада, и легкой походкой отправилась домой. Прежде чем скрыться в густых зарослях она остановилась и, не оборачиваясь, помахала ему рукой.
Он так же молча помахал ей в ответ.
Следующим утром весь налаженный уклад усадьбы Зелениных потонул в хаосе, связанном с приездом графа.
Кирилл не успел еще выспаться после прекрасной, но бессонной ночи, проведенной в обществе Анны, а его уже посмели поднять. Молчаливая Машенька, которая беспрекословно выполняла личные распоряжения княгини, явилась к нему в спальню, на ходу раздавая приказы толпе слуг. Шторы были подняты, окна распахнуты, а нанятые люди бросились одевать князя в наряд, подобающий случаю.
Сопротивляться было не только бесполезно, но и опасно для отношений с матушкой. Будучи осведомленным о серьезности мероприятия заранее, Кирилл безропотно сносил издевательства над прической и равнодушно взирал на помпезные кружева парадной рубашки. Но, несмотря на мучения, время летело суетно и быстро.
В Голубой гостиной был произведен настоящий переворот. Роскошные тяжелые шторы, красовавшиеся на окнах, будили в Кирилле давние, детские воспоминания, касающиеся парадных приемов на малое количество гостей. Он был готов поклясться, что эти гардины были убраны на долгое хранение не меньше десяти лет назад.
В гостиной был накрыт небольшой изящный стол, на котором с успехом бы разместились десять жареных поросят. Изразцовый камин был стыдливо прикрыт шелковой ширмой на позолоченных ногах, а в фарфоровых огромных вазах красовались цветы, купленные в имении за несколько верст отсюда. Кирилл заскучал, но сдерживал зевоту с терпением и волей, достойными аристократа.
Граф появился на пару часов позже, чем было назначено.
Елена Николаевна встретила его непринужденной улыбкой и безукоризненным французским. Кирилл в который раз залюбовался матушкиными манерами. Она была соткана из достоинств, превозносимых высшим обществом. Но, как ни странно, граф остался к этому невежливо равнодушным.
После обильного обеда, который мог бы составить конкуренцию дворцовому приему, княгиня позволила разговору перетечь в русло, которое, собственно, и привело графа сюда. Мехцебер заметно оживился.
— А что, господа, может, посмотрим ваши замечательные картины, которые понаделали столько шума?
Граф явно обращался к одному только Кириллу. Елена Николаевна на секунду поджала губы, но тотчас же справилась с собой. Во всех вопросах, касающихся престижа, она умела держать хорошую мину при плохой игре. Поднявшись, сияя самой лучезарной из своих улыбок, она сообщила, что хотела бы ненадолго предоставить своего гостя вниманию сына. Добавила еще, что через пару часов она будет снова с ними и с удовольствием выпьет чаю.
Граф невозмутимо кивнул. Кирилл не без удовольствия констатировал, что этот человек действительно чудаковатый, но, несомненно, очень увлеченный. Его ничто не сбивало с пути. Внезапно у молодого князя сквозь скуку прорезался некий интерес к необычному гостю. Не часто встречаешь таких людей…
Они отправились к мастерской. Кирилл услужливо предложил графу конную коляску для такого путешествия, потому что пешая прогулка была не из коротких, но тот отказался. Наверняка Елена Николаевна расстроится, что пришлось зазря готовить лошадей, но Кириллу этот Мехцебер показался родственной душой и начал нравиться еще больше.
— Уф! — вздохнул граф, и без усилий перешел на русский. — Не извольте гневаться, Кирилл Владимирович, но ваша матушка вселяет в меня ужас.
Кирилл едва подавил смешок и не нашелся, что ответить.
— Не то чтобы я не находил ее прелестной! Нет! Не поймите меня превратно! Она держит себя как королева. Но я тут же представляю себя ребенком, который позабыл выучить урок. Она живо мне напомнила мою гувернантку.
Кирилл понимал графа и сочувствовал ему, но поддержать подобный разговор ему казалось кощунственным по отношению к матушке. Поэтому он поспешил перевести разговор на другую тему.
— Я понимаю, что вам не терпелось увидеть картины, но представить не могу, откуда вам о них известно и что именно вы ждете от их просмотра?
— Я жду впечатлений! — Граф смешно взмахнул руками, что казалось совершенно не свойственным ни его положению, ни возрасту. — Эти впечатления должны быть ошеломляющими! Они должны потрясти меня настолько, чтобы это понравилось моей жене.
— А… Понимаю, — задумчиво произнес Кирилл.
— Нет, не думаю. Не думаю, что понимаете, Кирилл! Можно я вас так буду называть? Без всякого там официоза? Вы ведь мне годитесь не в дети даже, а во внуки.
— Конечно, конечно. Терпеть не могу официоз, — отмахнулся Кирилл. — Продолжайте, мне очень интересно.
— Моя жена, Амелия, много лет не поднимается с кресла. Наверное, вы в курсе? Ведь слухи — это то, чем живет высшее общество. — Граф скривился. — Мы с ней пережили тяжелейшую драму, о которой в нашей семье не принято говорить… Я выстоял, хоть и не без потерь, а Амелия пострадала сильнее.
— Сочувствую, — произнес Кирилл, заполняя словесную паузу. Он прекрасно знал, что светские сочувствия бесполезны.