Прекрасная посланница
Шрифт:
— А вы, значит, из русского гарнизона?
— Так точно. — Драгун щелкнул каблуками тупоносых, густо смазанных салом сапог.
Лиза все еще не могла прийти в себя. Ясно, записка Ксаверия не просто дань светским обычаям, он просит ее помощи.
— На словах пан Гондлевский что-нибудь передавал?
— Никак нет.
— Что значит — никак нет? Он что — дал вам записку и все?
— Еще имя ваше изволил назвать. Усадьбу сурмиловскую я нашел не без труда, добрые люди подсказали. Еще он сказал, чтобы я передал записку вам в собственные руки. И чтоб язык за зубами держал, потому что это
А как же? Конечно, будет. Тут же были принесены письменные принадлежности. Драгун укоризненно посмотрел на большой лист плотной бумаги, мол, не влезет такое послание в табакерку. Лиза ополовинила лист, потом сократила его в четверть. Умакнула перо в чернильницу.
— Только без имен, — предупредил драгун.
«Дорогой К. Г! Я все поняла и приложу все силы, чтобы мы встретились в Петербурге», — написала Лиза и задумалась, что бы еще приписать? Но тут же поняла, что не имеет права обнадеживать Ксаверия, пока в голове еще не созрел план освобождения юноши. Она дописала только: «Надейся и жди» и туго свернула записку.
Затем Лиза подробно выспросила у драгуна, где его можно будет найти в случае необходимости, увеличила вдвое выданную ранее сумму денег и проводила его до порога.
Оставшись одна, Лиза глубоко задумалась. Перед глазами живо представилась кудрявая голова Ксаверия, внимательные глаза его и плавное движение красивых рук, коими он помогал себе в разговоре. Теперь эти руки скоблят котлы, отчищают пригорелую кашу, рубят в крошево капусту…
Он называл ее «прекрасная панночка». Княгиня Гондлевская не хотела, чтобы сын шел в армию. Она прочила ему штатскую карьеру. При его уме и образованности Ксаверий мог стать своим человеком при королевском дворе. Теперь мечты рухнули, потому что на троне сидит Август Саксонский. А какой уважающий себя поляк пойдет служить этому немцу?
Ксаверий называл Россию Большой Медведицей, как созвездие в небе. Зевс-громовержец полюбил аркадийскую нимфу Каллисто, и чтобы спрятать ее от гнева жены, перенес на небо. И еще насмешничал, глядя на Павлу: де многие россиянки объемом и формами похожи на больших медведиц. А потом как-то сказал, глядя многозначительно в глаза: в моем сердце две медведицы — Большая и Малая.
Лиза подошла к зеркалу, осмотрела себя критически. Ну, положим, на медведицу она никак не похожа, но ведь он говорил совсем в другом смысле. Бедный Ксаверий.
Для начала она решила поговорить с папенькой. Просьба ее выглядела естественной и понятной. Как-никак она провела под кровом Гондлевских несколько месяцев, а потому обязана этому дому. Здесь одними подарками и деньгами не обойдешься. Кто же теперь может помочь князю Ксаверию в его бедственном положении, как не они?
Карп Ильич выслушал дочь не перебивая, прочитал записку, задал несколько вопросов. Очень хотелось ему выяснить, нет ли в просьбе дочери опасного подтекста. Молодые люди столько времени были вместе, вдруг Лизонька сохнет по этому поляку? Впрочем, он верил в здравый смысл дочери. Этот юный князь Гондлевский мало того, что беден, так еще католик. Русская дева знает, что такие браки невозможны.
А уж если идти на такой шаг, то только ради маркиза французского родом из Шампани или Бордо.
И то сказать, французские вина оказали на Карпа Ильича благородное влияние. В его характере появилась известная широкость, дубовое его сознание стало гибче. Открылись новые горизонты, он понял, что «и за горами люди живут». И не плохие, кстати, люди, работящие, аккуратные, не обманщики. Год назад он никогда не позволил бы себе размышлять на подобные темы. Да эти мысли и в голову бы ему не пришли.
Не усмотрев в поведении дочери никакой любовной неги: взгляд не отводит, в краску не бросается, голос звонок, но без истерики — Сурмилов решил похлопотать за Ксаверия.
Поговорил, разузнал. Умные люди сказали: молчи, не шевелись до времени! Дело движется к развязке. На помощь нашей армии под Данцигом уже плывет русская эскадра, не сегодня-завтра город падет. Станислав Лещинский, мнимый король, станет пленником России, но все прочие пленные, а среди них и поляки, будут отпущены по домам.
Тут же он сообщил дочери, что ему удалось переправить пленному шляхтичу значительную сумму. Поляк может подкупить всех в гарнизоне и жить безбедно.
Лизонька выслушала отца молча. У нее хватило ума и выдержки не спорить. Видно, таков удел русской девы — бестрепетно ждать. А чего ждать-то? Один пропал, писем не пишет, другой объявился, образ он ее, вишь, в мыслях лелеет. Но, как говорится, близок локоток, да не укусишь.
5
Был еще один человек, которого она держала в уме — Родион Люберов. Во-первых, он лично знаком с Ксаверием. Во время краткого пребывания Родиона в Польше у молодых людей сложились какие-то отношения, что-то вроде взаимной симпатии. А может быть, Лиза придумала эту симпатию, не важно, не в этом дело. Было еще и «во-вторых». Родион был благородным человеком, а это главное, он не откажет даме в помощи, даже если ее план покажется ему безрассудным.
Кому она нужна — рассудительность? Это батюшка может сцепить толстые пальцы в замок, сложить их на животе и приговаривать: «Ничего с Ксаверием Гондлевским не сделается. В плен попал, значит, живым останется — родителям на радость. А потрудиться физически в его возрасте только полезно. И опять же сам виноват. Кто его гнал саблей махать? Сидел бы дома. Ну, будет, будет, не хмурься…» Хорошо папеньке так рассуждать, его лучшие годы прожиты, молодая горячность и отвага прошли. А ей, Лизе, видно на роду написано поступать безрассудно.
Драгун сказал про Ксаверия: «болеет часто». Если болеет, надобно поместить его в лазарет и сыскать хорошего лекаря, словом, облегчить страдания. А иначе какой смысл в латинской пословице «любовью, молитвой, характером, делом…»? Пока она только молитвой может подтвердить свою дружбу. А этого мало, надобно еще делом и характером!
Недолго думая, она написала письмо о бедственном положении молодого шляхтича и отослала его со слугой в манеж, что на Конюшенной улице. Лиза знала, что Люберов бывает там каждый день. Родион явился в дом Сурмиловых в этот же вечер…