Прекрасная толстушка. Книга 2
Шрифт:
— У вас дожди? — спросила я.
— Туманы, — ответил он.
Мы подошли к одному из таких домиков, и он открыл аккуратно покрашенные железные ворота. В игрушечном дворике, занимая все его пространство, стояла серая «Победа».
— Вам ничего не нужно? — спросил он.
— Если можно, я хотела бы зайти в туалет, — сказала я.
— Пойдемте — это в помещении.
Мы прошли в дом. Похоже, что кроме нас там никого не было. Я сняла свое пальто и мимоходом заглянула в комнату. Меня поразил какой-то не московский порядок и обилие цветов.
— Может быть, выпьете кофе? — спросил он. — У нас в запасе есть минут двадцать.
— Спасибо, я уже завтракала и пила кофе в Таллине, — сказала я. — Я смотрю, у вас строгий график?.
— Тогда нам лучше ехать.
Подведя меня к «Победе», он открыл заднюю дверцу и сказал:
— Не выглядывайте в окошко, пожалуйста. Лучше, чтобы вас меньше видели…
— Я сама в этом заинтересована, — сказала я.
Какими-то унылыми улицами мы приехали в порт. Долго плутали там между штабелями леса, пирамидами бочек, воняющих ржавой селедкой. Наконец он подвел машину вплотную к какому-то высокому дощатому сараю. Отпер большой висячий замок, открыл дверь и только после этого распахнул дверцу машины.
— Выходите, — сказал он.
Сарай был увешан сетями, которые висели по всем стенам и живописно спускались из-под самой крыши до земляного пола. Кое-где в мелких ячейках поблескивали засохшие серебряные рыбки. Только один уголок был свободен от сетей. Там стоял бачок с водой, деревянный сундук, грубо сколоченный стол и три табуретки. По стенам висела пропахшая водорослями и рыбой одежда.
Рыжий рыбак протянул мне необъятный брезентовый плащ с капюшоном.
— Вот, наденьте…
Я попыталась снять пальто, но он остановил меня.
— Наденьте сверху. В море будет не жарко.
Плащ оказался мне велик и на пальто. Рыжий посмотрел на мои ноги в довольно изящных осенних туфлях на среднем каблуке, покачал головой и поставил передо мной высокие резиновые сапоги. Открыл деревянный сундук. Внутренняя сторона его крышки была оклеена голыми женщинами явно из западных журналов. Из сундука он достал мне белые толстые носки, связанные из домашней пряжи. Я их надела прямо поверх капроновых чулок. Они были приятно колючими. В этих носках сапоги мне оказались почти впору — к тому времени у меня был сороковой размер.
Туфли я завернула в обрывок старой эстонской газеты и положила в свой не слишком полный чемодан. Рыбак положил его в старый мешок, оглядел меня со всех сторон, накрыл мне голову капюшоном, надвинув его поглубже на глаза и, удовлетворенно пробормотав что-то на эстонском языке, сказал по-русски:
— Порядок в танковых войсках. Пойдемте, Мария Львовна.
— Как вас зовут? — спросила я.
— А зачем вам? — спросил он.
«A действительно, зачем? — подумала я. — Ведь мы с ним больше не увидимся. При любом исходе предприятия…»
На причале мы погрузились на одну из
На лодке была закрытая каюта с двумя лежаками, обитыми дерматином, и столиком посередине. Под потолком висела керосиновая лампа «летучая мышь».
Рыбак достал из настенного шкафчика какую-то толстую тетрадку в черном коленкоре и, сказав, что вернется через десять минут, ушел.
Я присела на лежак и задумалась о своей горемычной жизни. Надо сказать, что, совершая этот безумный по своей сути поступок, я никакой храбрости в себе не ощущала. Напротив — я испытывала постоянный страх до слабости в ногах и ощущения неуверенности в желудке. Ко всему прочему, я постоянно боялась, что желудок меня в самый ответственный момент подведет. Я молила Бога, чтобы это произошло не на лодке…
Рыбак вернулся, как и обещал, через десять минут, завел мотор, и мы отчалили. Когда мы отошли от причала метров на сто, он заглянул в каюту и поманил меня пальцем:
— Лучше, если вы будете сверху, — крикнул он.
— Почему? — крикнула я.
— В судовой роли два человека.
Я вышла, и меня сразу до костей прохватило встречным ветром. Я повернулась спиной к носу.
— Лучше, если вы повернетесь, — крикнул он.
— Почему? — возмутилась я.
— Пограничники! — крикнул он. — Возможно, они смотрят в трубу.
Я повернулась спиной к пограничникам и лицом к морю.
Ветер тут же попытался скинуть с моей головы капюшон. Я зажала его рукой под горлом. Рыбак улыбнулся первый раз за все это время.
— Завяжите шнурок, — крикнул он. — Хотите быть рыбаком?
— Ни за какие деньги, — улыбнулась я ему в ответ.
— Ничего, — крикнул он. — Сейчас отойдем, и вы спрячетесь в каюте.
— А вы?
— У меня другой жизни нет… Хотите, я вместо вас пойду через границу? — И он засмеялся, обнажая испорченные зубы.
Мы бесконечно долго плыли. Меня несколько раз стошнило. Под конец я, обессилев, валялась на одном из лежаков.
Рыбак пристегнул меня специальным ремнем, сделанным из брезентового пожарного шланга, иначе бы я скатилась при очередном крене, когда здоровенная волна била лодку в крутую скулу.
— Мы бы скорее дошли, — извиняющимся тоном крикнул рыбак, — но сегодня все четыре балла, и мы теряем скорость от бокового волнения.
Часа через три с половиной мы вошли в уютную бухточку острова Хийумаа. Ветер сразу стих. Волны улеглись, и вскоре мы мягко коснулись боком упругих автомобильных покрышек, которыми была увешана деревянная пристань рыбацкого поселка Кяйна.
Когда я вышла на берег, земля под моими ногами поплыла, и я невольно уцепилась за рукав моего спутника.
— Хотите быть рыбаком? — повторил он свою шутку.
В ответ я только помотала головой. Не было сил открыть рот.
Мы зашли в сарай — родной брат того, в котором уже были. Рыбак велел мне подождать.