Прекрасная толстушка. Книга 2
Шрифт:
— Вы случайно не играете блиц?
— Во что?
— В быстрые шахматы.
— Я и в простые не играю, — сказала я, забирая папку с вырезками и направляясь в маленькую прихожую, где висело мое пальто.
— А когда же мы с вами увидимся? — растерянно спросил чемпион.
— Подержите, пожалуйста. — Я протянула ему сумку и папку и достала из шкафа свое пальто.
— Ох, простите, пожалуйста. — Он бросил папку и сумку на подзеркальную полку, выхватил у меня из рук пальто и подал так, что я никак не могла попасть в рукав. А может,
— Так когда же мы увидимся?
— Когда я напишу интервью, то обязательно принесу вам завизировать…
— Но я всего пять дней буду в Москве…
— Я думаю, что успею…
— Может, встретимся раньше?
— Боюсь, что у меня совсем не будет времени… — соврала я.
— Но ведь вы же не все время работаете? Вы еще обедаете, ужинаете… Давайте сделаем это вместе. Я заеду за вами на машине и привезу обратно. Столик нам накроют заранее. У вас это займет совсем немного времени… — с напором говорил он, схватив меня за руку и умоляюще заглядывая в глаза. Очевидно, он очень не любил проигрывать.
— Нет, нет, — засмеялась я. — Нет ничего хуже, чем ужин вдвоем на скорую руку, — я вам позвоню, как только напишу.
— Когда?
— Я же сказала — как только напишу…
— Давайте я вам позвоню, — тут же предложил он.
— Не хочу причинять вам лишние хлопоты… В конце концов, это моя работа… — сказала я и притворно вздохнула. «А вот телефона ты у меня не получишь, подумала я, как и легкой победы. Побудь, голубчик, в неуверенности. Повздрагивай от каждого звонка… Тебе же ведь, наверное, самому надоели легкие победы. Ведь при такой внешности, молодости и славе у тебя должна быть куча поклонниц, которые бегут за тобой по первому зову… Меня в их команду ты не запишешь. Все это мы уже проходили с Певцом…»
— Может быть, вы отдадите мне мою сумочку и папку? — насмешливо спросила я, так как он загородил зеркало спиной.
— Да, да, простите… — смущенно пробормотал он, явно не понимая, что происходит. Вернее, почему все происходит не так как обычно…
Чтобы совсем его добить, я сказала с плохо скрытой насмешкой:
— А вы такой доверчивый…
— Что вы имеете в виду? — тут же собрался он.
— Вы даже не спросили у меня журналистского удостоверения… А вдруг я какая-нибудь авантюристка…
— Зачем же я буду спрашивать, если я и так знаю, что никакого удостоверения у вас нет… — проницательно улыбнулся он.
«Осторожнее, Маня, осторожнее! — приказала я себе. — Чемпионами мира просто так не становятся».
— А почему вы догадались? — Я сделала квадратные глаза.
— Иначе бы вам этот вопрос и в голову не пришел, — снисходительно объяснил он.
— Скажите, — самым невинным голосом начала я, — самоуверенность — это ваше врожденное качество или вы стали таким, получив чемпионский титул?
Пока он искал, что ответить, я достала из сумочки и протянула ему редакционное удостоверение. Он схватил его, хмуря брови, прочитал от корки до корки и, возвращая мне, пробурчал:
—
Я ушла от него с полной уверенностью, что дебют мой.
Теперь нужно было готовиться к миттельшпилю. Значение этого слова я уже знала из газет.
Я позвонила ему в день отъезда. Мы встретились за четыре часа до поезда. Он снова поджидал меня в вестибюле. Было заметно, как он обрадовался, как загорелись его глаза. Он подбежал ко мне, поцеловал руку и, запинаясь от волнения, предложил сразу пойти в ресторан и поужинать.
— Поверите, целый день во рту крошки не было… — приложив руку к сердцу, сказал он.
«Понятно, — решила я, — это у них называется цейтнот, у него нет времени тащить меня в номер, потом в ресторан, потом снова в номер… Да и нелогично это… Ладно, посмотрим, что он придумает дальше». Во всяком случае, общая схема сегодняшнего вечера мне была ясна. И она нисколько не противоречила моему замыслу, который весь сводился к тому, чтобы не дать ему сегодня ни шанса, поэтому я и назначила ему встречу на самый последний момент…
Он мне нравился, я ничего не имела против близости с ним, но не сегодня… Пусть он уедет в свою Ригу, полный желания и надежд.
Я решила резко выделиться из толпы его поклонниц. Он должен был завоевать меня, приложив к этому определенные усилия. Я чувствовала, что он готов к этому, и не хотела его лишать сладости трудной победы…
— Я, безусловно, не позволю умереть от голода чемпиону мира, — улыбнулась я, — но сможем ли мы в ресторане поработать над статьей?
— А почему нет?! — воскликнул он. — Сколько у вас там страниц?
— Пять.
— Неужели я такой умный, что наговорил пять страниц?
— Нет, это я такая глупая, что не могла коротко написать заход, концовку и собственные вопросы. А ваших мыслей там ровно вполовину меньше…
— Ну, выправить две с половиной страницы — это пять минут. Это я вам как журналист журналисту говорю, — уверенно заявил он.
— А чьи страницы вы собираетесь править? — невинным голосом спросила я.
Он весело взглянул на меня.
— А вы штучка!
— Вы тоже! — сказала я, даже не представляя себе, насколько я права.
Столик был изысканно и очень дорого сервирован.
Шампанское в серебряном ведерке со льдом, армянский коньяк «Отборный», черная и красная икра, янтарный севрюжий балык, слезящаяся ветчина, закрученная кольцами, салат из крабов, чаша с фруктами на длинной граненой ноге, цветы в узкой квадратной вазе топазового цвета…
Дело не в том, что я подобных столиков не видела в своей жизни, — видела и не такие, но этот был особенный, на крытый с особым тщанием и смыслом. Этот стол был рассчитан не столько на ужин, сколько на то, чтобы произвести на меня впечатление.