Прекрасное далёко
Шрифт:
– Ну мам! Ну чего ты такое говоришь! Я ж нёсся домой как на крыльях, так до вас соскучился! На самом деле на крыльях. Самолётом до Москвы, самолётом до Донецка, лишь бы время на дорогу не тратить.
– Самолётчик, денег-то хватило на билеты или назанимал?
– Мам, ну я уже взрослый же. Что у меня, лишней сотни не найдётся, чтоб родителей навестить.
– Ишь ты! Лишних денег не бывает, сынок. Но за быстроту хвалю. Когда отпуск начался?
– А вот сегодня и начался. Я
– Ну иди, я тебя обниму, лётчик ты мой! – Шмыгнула носом мать и раскинула руки.
– А тряпкой обещала…
– Иди уже, балда!
Материнские объятия, они всегда с мокротой, а тем более после целого года разлуки. А уже если и второй сынулька далече, то тут совсем что называется «туши свет, сливай воду». Мальчики всех возрастов не способны понять, зачем надо плакать при встрече, они мужественно принимают мам такими, какие они есть и терпят все эти слёзы, которые на них изливаются. И все котлеты, которые срочно в них стараются затолкать. Останавливать оба процесса дело безнадёжное.
Процесс кормления великовозрастного чада происходил на веранде, которую построил Димка прошлым летом, когда ждал призыва в армию. Естественно не без помощи отца строил, молод он еще в одно лицо такие постройки поднимать. Но всё равно, батя гордился рукастым сыном, ставил Коле в пример младшего брата, которому «хватило технического образования, чтоб что-то путное в доме сделать»
– Мам, а батя сегодня в дневную?
– Ага, в дневную. Я надеюсь, ты до его прихода с работы не умотаешь по своим Ленкам-Зинкам?
– Да что ты, мам! Мои Ленки-Зинки все замужем уже, детишек нянчат. Так что у меня тут никого нет такого важного, чтоб я всё бросил и побёг новости узнавать. А парни все почти разъехались уже.
– Переписываетесь хоть?
– Да ну. Чего я напишу? Мол, работаю, ем, сплю… Никаких интересных событий в наших жизнях не происходит. Развод мой давно уже все обсудили и забыли.
– Что да, то да. Накуролесил ты по молодости. Сейчас хоть думаешь головушкой своей, прежде чем лезть куда на попадя?
– Да. Думаю, мам. Не волнуйся.
Что-то видимо мать уловила в этом «да», потому что посмотрела на сына с сомнением и вздохнула. А Николай вспомнил свои приключения в одной заброшенной рукотворной пещере и тоже вздохнул.
– Ой, мам! Я ж тебе подарок привез! – Он метнулся к чемодану, так и валяющемуся около крыльца, а через полминуты вернулся в беседку с женскими электронными часами, купленными в Челябинске следующего тысячелетия специально для матери. – Вот, давай руку, я их тебе сейчас нацеплю.
– И что это такое? – Мать с сомнением крутила рукой перед своим лицом, пытаясь определить даже не предназначение прибора, а его цену. Она не очень любила дорогие бесполезные подарки. Считала, что осенние ботинки, к примеру, гораздо полезнее вазы.
– Японские часы, ничего не боятся и никогда не ошибаются.
– Я же почему часы не ношу на руке, потому что заводить забываю всё время. А что толку от часов, которые встают? Смотришь, еще обед, а потом выясняется, что уже мужу домой возвращаться, часы стоят!
– Эти заводить не надо. Только через два года батарейку поменять. Димка сбегает в часовую мастерскую, ему там новую батарейку вставят, и опять два года думать не надо про завод. Они и воды не боятся, и если стукнешь, то ничего им не будет. Технология будущего, я тебе говорю!
– Ну посмотрим, коли так. Небось у спекулянтов купил?
– У хороших людей. По знакомству, - слукавил Герасимов, чтоб не вдаваться в фантастические подробности приобретения часов.
– А отцу что купил?
– Тоже часы, только мужские. Сама знаешь, он форс любит.
– Это да. Если прямо из Японии, то не удержится, похвастается подарком. Еще и подчеркнет, что старший сын уважил.
Так и вышло. Отец, пришедший со смены и заставший своего старшего отпрыска в родном доме не стал напускать на себя показную суровость. Обстоятельно расспросил про дела в автоколонне, вместе с сыном порадовался поступлению новых машин, надавал советов по обустройству недавно полученной служебной квартиры.
– Ты, главное, запомни – ежели проживёшь в ней десять лет, то потом тебя с неё сковырнуть никто не сможет. Закон такой!
– Отец, чего ты такое говоришь. Коля какое-никакое, а начальство. Женится, ему двухкомнатную выделят, да не служебную, а из общего фонда. А то и вовсе…
– Что вовсе? Перебила, так договаривай. – Муж сурово посмотрел на перечащую супругу.
– А то! Наберёт Коленька стаж руководителя, да и вернется в Донецк. Не просто инженером каким, а начальником! С опытом руководства! – Материнский палец поднялся вверх как восклицательный знак. – Коля, ты вашего директора замещаешь?
– Замещаю, когда он в отпуске.
– Вот! Такими у нас не разбрасываются! Я поговорю с кумой, та с шурином, у него брат жены в райкоме…
– Понеслась! Вот же вы Прокопенки все через эти свои кумьи штучки всё устроить норовите! Колька сам решит, чего и как! – Удар кулаком по столу был скорее признаком хмельной удали, чем гнева. Потому как возвращение сына – это ни разу не повод не выпить пару стопок беленькой. А уж раз и сын поддержал, то прямо нельзя не выпить. Зря он что ли ночей не спал, растил первенца. Помощник из него так себе так хоть выпить с ним можно.