Прекрасное отчаяние
Шрифт:
— Нет, я не имела в виду... Я просто хотела... — В конце я жалобно произношу: — Пожалуйста.
Кожа застонала, когда Александр резко поднялся на ноги. Направляясь к двери, указывая на меня запястьем:
— Убирайся.
Паника накатывает на меня, как бронепоезд. Вскочив с пола, я бросаюсь к дверному проему и скольжу по полированному полу из красного дерева так, чтобы оказаться там раньше, чем он успеет уйти. С отчаянием, подступающим к горлу, я вскидываю руки, чтобы преградить ему путь.
Он останавливается
— Правда? Ты так хочешь это сделать?
У меня голова идет кругом от страха. Я не могу позволить ему отослать меня. Завтра я буду лежать мертвой в канаве, если не смогу убедить человека, который меня ненавидит, спасти мне жизнь. А судя по выражению его лица, ему абсолютно все равно, буду я жить или умру. Мне хочется кричать. Или плакать. Но я не могу сделать ни того, ни другого, поэтому я делаю единственное, что могу.
Я умоляю.
И я торгуюсь.
Опустившись на колени перед его ногами, я смотрю на него умоляющими глазами.
— Пожалуйста, я умоляю тебя помочь мне.
Он молча смотрит на меня, его лицо - маска. У меня болит сердце и угасает гордость от того, что я так жалко умоляю своего злейшего врага о пощаде. Но сейчас мне все равно. Я переживу это унижение. Чего я не переживу, так это еще одной попытки убийства со стороны Томаса.
— Что ты можешь дать мне такого, что стоило бы твоей жизни? — Наконец говорит он.
— Чего ты хочешь?
— Ничего. — Он смотрит на меня так, словно я нечто, что он соскреб с подошвы своего ботинка. — Ты для меня бесполезна.
И с этими словами он как будто снова начинает идти. Паника пронзает мои конечности.
— Я могу быть твоей игрушкой, — шепчу я.
Александр приостанавливается. Переместив свой вес на прежнее место, он медленно поворачивает голову назад, чтобы встретить мой взгляд.
— Я могу быть твоей игрушкой, сэр, — добавляю я, потому что знаю, что ему это нравится.
Он лишь поднимает брови в немом вопросе.
— Я видела тебя, — объясняю я, и даже мне слышно, как отчаяние окрашивает мой голос. — Я знаю, что тебе нравится играть с людьми. Манипулировать ими. Заставлять их делать то, что тебе нужно. Я позволю тебе сделать это со мной.
Слабо, но я клянусь, что вижу, как одобрение пробегает по его красивым чертам. В моей груди зарождается надежда. Несколько секунд Александр ничего не говорит.
Затем он слегка наклоняет голову в сторону.
— Я слушаю.
— Я буду давать тебе один час каждую неделю, когда ты сможешь делать со мной все, что захочешь.
Он насмехается.
— Один час в день.
Мои инстинкты берут верх, и я говорю:
— Нет.
— Ладно, хорошо. Два часа в день.
—
— Хорошо, тогда три.
Я поднимаю руки, делая умиротворяющие жесты.
— Хорошо, хорошо, один час в день.
Он изучает меня умными голубыми глазами, и на мгновение мне кажется, что он собирается настаивать на еще большем времени. Но потом он пожимает плечами.
— Хорошо. Один час в день.
— Да.
— И, если я не использую его в этот день, он переходит на следующий день, и на следующий, и так далее.
В моем черепе звенит тревога. Мне не нравится это условие. Это значит, что он сможет накопить достаточно часов, чтобы отнять у меня целый день. Это может быть день, когда мне действительно нужно заниматься. Или, что еще хуже, в день, когда у меня важный экзамен. И если он прикажет мне пропустить его, я не смогу ему отказать. Мне не нравится давать ему такую власть. Мне вообще не нравится давать ему власть над собой, но это конкретное условие, похоже, может сильно мне навредить.
Облизывая губы, я пытаюсь придумать, как отказаться от этой части, не заставив его отказаться от всего предложения.
Он выжидающе поднимает брови.
Я сглатываю, но у меня все еще нет решения этой проблемы.
Фыркнув, он пожимает плечами.
— Похоже, моя помощь тебе все-таки не нужна.
Он быстро делает шаг в сторону, чтобы обойти меня. Поскольку я все еще стою на коленях, все, что я могу сделать, это протянуть руку и схватить его за штанину, чтобы остановить его.
— Нет, подожди, пожалуйста, — выдавливаю я, все еще держась за мягкую ткань его брюк. — Да, хорошо, час переходит на следующий день и так далее.
— Хорошо. — Он бросает взгляд на мою руку, а затем поднимает на меня бровь. — Если ты не собираешься спустить с меня штаны и сделать мне минет, могу я попросить тебя убрать руку с моей одежды?
Я отдергиваю руку, как будто ткань обжигает меня. Александр мрачно усмехается.
Наклонившись, он проводит пальцами по моей челюсти, а затем берет мой подбородок. Он крепко держит его, чтобы мои глаза оставались запертыми на его.
— Что ж, полагаю, мы договорились.
Из моего горла вырывается рваный вздох, полный облегчения, и я на несколько секунд закрываю глаза. Александр проводит большим пальцем по моей щеке.
— И поскольку ты так мило умоляла сегодня, я разрешаю тебе провести сегодняшний вечер отдохнув. Твой первый час начнется завтра.
Я делаю еще один вздрагивающий вдох и киваю.
— Вставай, — приказывает он.
Как только он отпустил мой подбородок, я медленно поднимаюсь на ноги. Он не отодвигается, чтобы дать мне больше пространства, и я остаюсь зажатой между закрытой дверью и его телом, стоя так близко к нему, что мои сиськи задевают его грудь, когда я дышу.