Прекрасное отчаяние
Шрифт:
— Я…
— Оливия Кэмпбелл - моя. Ее жизнь - моя, и только я поступаю с ней, как хочу. И мне не нравится, когда другие смеют прикасаться к тому, что принадлежит мне.
— Мне жаль. Мне очень жаль. Я не знал. — Заметив острый взгляд в моих глазах, он выдавливает: — То есть, я знал. Я просто... я не подумал. Пожалуйста. Прости меня. Конечно, я должен был спросить у тебя разрешения, прежде чем нападать на нее.
— Да, следовало.
— Этого больше не повторится, клянусь.
— Нет, не повторится.
Несколько
— Если ты еще хоть раз переступишь черту, я добьюсь, чтобы тебя исключили из университета. И никакие папины деньги тебя не спасут. — Я поднимаю винтовку вверх, чтобы она была нацелена ему между глаз. — И, если ты приблизишься к Оливии Кэмпбелл на расстояние шести футов, я прикажу тебя застрелить. Ты понял?
— Д-да. — Должно быть, он понимает, что я имею в виду каждое слово, потому что сглатывает и быстро поправляет: — Да, сэр.
Мрачное веселье и злобное удовлетворение разливаются по моей груди.
«Да, сэр», очень действенно для меня.
19
ОЛИВИЯ
Перед тем как покинуть его шикарный дом вчера вечером, диктатор Хантингсвеллского университета приказал мне вернуться туда завтра в восемь часов вечера. Поэтому ровно в восемь часов я стою на каменном крыльце Александра и звоню в дверь.
Сердце замирает, когда он открывает дверь. На нем тот же черный костюм, что и на церемонии посвящения. Бледно-голубые глаза еще больше выделяются на его фоне. Я провожу быстрым взглядом по его телу, и, может быть, он и воплощение дьявола, но я должна признать, что он чертовски горяч.
— Пунктуальная, — комментирует он.
— У меня был средний балл 4,0. Неужели ты думаешь, что я добилась этого опозданиями?
Он хихикает, а затем вздергивает подбородок.
— Заползай.
Подавив грубое приглашение, я переступаю порог и захлопываю за собой дверь. Затем я наклоняюсь и снимаю обувь.
— Также хорошо воспитана, — говорит Александр, в его голосе отчетливо слышится веселье.
Поставив туфли в сторону, я выпрямляюсь и откидываю волосы на плечо.
— Ну, в прошлый раз ты так суетился из-за своих драгоценных полов из красного дерева, и я решила, что избавлю нас обоих от необходимости спорить об этом.
— Умный выбор.
Не дожидаясь моего ответа, он разворачивается и идет прямо к тому самому кабинету, который мы использовали прошлой ночью. Поскольку он не дал никаких других указаний, я предполагаю, что он хочет, чтобы я последовала за ним, и я так и делаю.
Когда я была здесь прошлой ночью, я была в такой панике и не в себе, что едва заметила, как выглядит комната. Но
Она сделана из темного дерева, заставлена мебелью и предметами, которые выглядят очень дорого. Я не очень разбираюсь в древесине, но массивный письменный стол, книжные шкафы и приставные столики имеют тот же цвет и текстуру, что и пол, поэтому я предполагаю, что они также сделаны из красного дерева.
Я быстро осматриваю книжные полки, не торопясь закрывать за собой дверь. Все они заполнены очень старыми книгами в кожаных переплетах, и я уверена, что они используются только для украшения.
С тех пор как солнце село, лампа на потолке была включена. Это антикварная штука, которая, наверное, стоит больше, чем все мое общежитие, и она освещает всю комнату теплым светом.
— Томас доставил тебе сегодня какие-нибудь неприятности? — Спрашивает Александр.
Я заканчиваю закрывать дверь и поворачиваюсь к нему лицом.
— Нет. На самом деле он чуть не убежал в противоположном направлении, когда я увидела его в одном из коридоров.
На его губах появляется довольная ухмылка.
— Хорошо.
Еще раз окинув взглядом комнату, я подхожу ближе к Александру.
— Другие ученики все еще издеваются надо мной.
Он поднимает на меня бровь.
— И что?
— Мы заключили сделку.
— Я обещал не дать Томасу убить тебя. Я ничего не говорил о том, чтобы все остальные перестали над тобой издеваться.
— Но... — Раздражение и замешательство захлестывают меня. — Но ты сказал, что меня никто не тронет. Потому что я...— Я неловко опускаю руки и прочищаю горло, прежде чем закончить фразу. — Потому что теперь я принадлежу тебе.
Эта чертова ухмылка на его лице растет. Но он ничего не говорит, пробираясь ко мне.
Когда он достигает меня, он не останавливается. Его мускулистое тело продолжает двигаться, и если я не хочу быть сбитой им, то должна позволить ему оттеснить меня к стене. Моя спина соприкасается с гладкими деревянными панелями, раздается тихий стук.
Александр двигается, пока не оказывается всего в одном шаге от меня.
— Да, теперь ты принадлежишь мне. А это значит, что я решаю, кому и что с тобой делать.
— Значит, ты позволишь им и дальше издеваться надо мной?
— Ты не дала мне повода быть великодушным, так что да.
— Я умоляла тебя вчера на коленях.
Его пальцы пробегаются по моим ключицам, вызвав у меня непроизвольную дрожь удовольствия.
— И ты выглядела так хорошо, что я заключил с тобой сделку, чтобы Томас не убил тебя. Но я ничего не обещал насчет издевательств остальных. — В его глазах появляется злобный блеск, когда он качает головой. — Но, если ты хочешь заключить еще одну сделку на этот счет, я слушаю.