Прекрасность жизни
Шрифт:
Татарскому писателю Заки Нури исполнилось 50 лет.
Тувинскому писателю Салчаку Колбакхорековичу Тока исполнилось 70 лет.
В "Джессорской дороге" Гинзберг впервые стал рифмовать. Он отбросил свободную ритмику, как состриг свои знаменитые библейские патлы и бородищу. Поэзия приходит к голой сути.
Предлагаю читателям фрагмент "Джессорской дороги" в моем переводе.
Андрей ВОЗНЕСЕНСКИЙ
В разговоре приняли участие А. Мухтар, М. Салиев (Узбекистан), Н. Горбачев (Москва), А. Сатылбалдиев (Казахстан), С. Иванов (Ленинград) и другие. Были заслушаны также доклады С. Липкина, Д. Шарипова, Л. Эйдлина, Е. Эткинда по теории и практике советского перевода.
ЮМОР, САТИРА
Евг. ПОПОВ
Рассказ
БЕССОВЕСТНЫЕ ЛЮДИ
Рис. В. БАХЧАНЯНА
...Никого и ничего не было. Был новый микрорайон, тетенькин дом, а больше никого не было. И ничего.
Поэтому, вполне возможно, что вся вышеописанная история мне пригрезилась спросонья. Ну, вообще-то, положим, не вся...
Красноярск
ОСЕНЬ
Бьют часы, возвестившие осень:
тяжелее, чем в прошлом году,
ударяется яблоко оземь
столько раз, сколько яблок в саду.
Этой музыкой, внятной и важной,
Кто твердит, что часы не стоят?
Совершает поступок отважный,
Но как будто бездействует сад.
Все заметней в природе печальной
Выраженье любви и родства,
Словно ты - не свидетель случайный,
а виновник ее торжества
Белла АХМАДУЛИНА
Героический поступок,
связанный с убийством лебедя Борьки
Плацкартный вагон № 15 дополнительного поезда № 606, мерно подрагивая, ехал в 1984 году из Симферополя в столицу нашей Родины Москву. За железнодорожными окошками мелькали всем с детства знакомые пейзажи: гнилой Сиваш, джанкойские степи, Мелитополь с его знаменитыми дыньками "Колхозница", продаваемыми прямо на перроне по весьма умеренной цене - на рубль четыре штуки... Запорожье - колыбель милого автомобиля ЗАЗ, индустриальный Харьков, холмистый Белгород, тучные нивы Курщины, Орловщины, Тульщины, Мценск, стоящий на реке Зуше, византийские маковки Серпухова, Ясная Поляна, Бутово, Щербинка, Чертаново, Серп и Молот, Курский вокзал... Пассажиры притомились, устав разглядывать ежесекундно меняющиеся, но от этого еще более потрясающие виды родной земли и поедать крутые вареные яйца, помидоры, огурцы, дыни, арбузы, плавленые сырки, слушая по местному радиовещанию песню "И снится нам не рокот космодрома", исполняемую знаменитым рок-ансамблем "Земляне", что был справедливо раскритикован в газете "Правда", ибо его участники как-то раз дошли до оголтелого бесстыдства, публично выступив на сцене и используя в качестве реквизитной атрибутики элементы флага США, звезды и полосы. И пассажиры устали.
Они устали и совершенно естественно, что заговорили о том, что вдруг сильно их взволновало на сей вялотекущий момент пространства и времени. А именно: есть ли в нашей жизни, жизни без войн и глобальных катастроф, место подвигу.
То есть не следует считать их наивными людьми либо простачками: они конечно же хорошо знали об усилившейся по вине империализма международной напряженности, о злобных душманах, карабкающихся по глухим тропинкам, проложенным в отвесных скалах, о неблаговидных делах таиландских властей, совершающих опасные вооруженные провокации на границе с Народной Республикой Кампучией, о военных операциях в Республике Чад, о крайних "играх" Вашингтона в Центральной Америке, росте "коричневой чумы" во Франции, о массовых беспорядках на окраине Индии, связях западноевропейской "десятки" и асеановской "шестерки", и наконец, о том, что все народы не могут не выразить своего глубокого негодования по поводу политики и действия правительств, которые нашли общие интересы с режимом Претории и создают благоприятные условия, содействуя ему в совершаемых им преступлениях против Африки и человечества.
Они хорошо знали все это, но говорили совершенно о другом, и описывать их, говоривших, нет ни смысла, ни нужды. Этот простой рассказ адресован довольно широкому кругу соотечественников моего возраста, которые неоднократно ездили в Москву из Крыма и других живописных уголков нашей Родины, кушая упомянутые фрукты, овощи, видя упомянутые пространства и пейзажи, так что ничего нового я никому сообщить не могу, за исключением одной конкретности - внесения в эту жизнь духа героичности, прекрасности, оптимизма, которые подобно ранее редким, а ныне весьма распространенным приправам: аджике, ткемали, русской и французской горчицам, хрену тертому, кетчупу, кэрри - освежают и облагораживают дежурные блюда скромного обеда нашей трудовой семьи, превращают эту трапезу в пиршество, вызывают бодрость, уверенность, мягкую улыбку, а не злобу по поводу все еще имеющихся, к сожалению, всегда жизненных и моральных неустройств; и, самое главное, резко, прямо, открыто обнажают свою мировоззренческую позицию, выступая против уныния, которое не только мешает всем нам правильно ориентироваться в пространстве и времени, не только сушит личность на корню, лишая совокупность личностей, называемую обществом, моральной уверенности, способности повышать производительность труда, весело, играючись, глядеть в будущее, одерживая одну за другой маленькие незаметные победы, способствующие пусть и не райскому хотя бы процветанию, но выживанию в сложных условиях, поначалу, может, и вовсе не заметному, а потом все более и более крепящему тело, дух, но и является уныние седьмым смертным грехом, страшным для православных. Ах, развеселитесь же вы в конце-то концов те, кому хоть что-то дорого! Кончайте строить скорбные хари. Жизнь идет, растут дети, всем нужно и хочется жить, да здравствуют мир, дружба, долой раздоры и улыбнитесь наконец-то друг другу, братья, умоляю вас! Что совершенно не значит, будто никто не имеет права вздохнуть, зарыдать, напиться, порвать на себе рубаху. Но горе реальное - это нечто иное, чем вечно возведенные к небесам унылые очи, наполненные видимыми миру истерическими слезами. Не надо! Не нужно! Такие штуки больше не пройдут! Хватит!..
Герой с удивлением обнаружил себя в тесном тамбуре близ сортирной двери курящим папиросу "Казбек" и произносящим этот невнятный внутренний монолог в окружении других вагонных мужчин, которые, страшно дымя, заполнили узкое пространство таким количеством никотина, какового хватило бы на то, чтобы убить целый лошадиный эскадрон, с боем рвущийся куда-либо, размахивая шашками, саблями, кинжалами, ятаганами, финками и внезапно рухнувший в чистой ковыльной степи по причине неведомого этим людям и коням яда. Фу, зарапортовался я окончательно...
– Что, старая, доллар потеряла?
– участливо обратился к старухе, шарящей под недосягаемой ребристой поверхностью пола молодой человек лет тридцати восьми с желтоватым лицом, в синеватом тренировочном костюме и туфлях "Адидас" производства грузинских умельцев.
Проводник вагона, лицо женского пола, названное старухой, разогнув поясницу, коротко послала его матом и ушла в свое служебное помещение, чтобы кипятить чай для пассажиров, заботиться о них, сделать их путешествие еще более приятным, запоминающимся.
– Неудачная шутка,- заметил желтолицый, продолжая сосать мундштук угасшей папиросы и лукаво поглядывая на героя.- Не все шутки удачны, но они и не должны быть такими: ведь нельзя же сплошь пришивать вместо пуговиц бриллианты или все время кушать вместо хлеба пиццу и рыбный пирог. Не знаю, кстати, как вы, а я недавно был в городе Калининграде, бывшем Кенигсберге, и остался немало поражен видом этого старинного, но преображенного центра бывшей Восточной Пруссии, откуда черные стрелы войн и пожаров шли на различные славянские племена, покуда возмущенная общественность мира не положила этому конец в результате победы советского народа во второй мировой войне и международных соглашений, ликвидировавших безобразие, о чем до сих пор свидетельствует надпись на группе бетонных стел с элементами чеканки по тонированному алюминию, расположенных близ разрушенного неправославного собора и нового местопребывания могилы профессора Иммануила Канта, которую перенесли из развалин бывшего баронского замка, угрюмо возвышавшегося над городом ровно до того времени, пока битые камни и кирпичи не разобрали с целью постройки современного бетонного многоэтажного Дворца, сияющего светом и стеклами, чтоб он тоже возвышался над городом, но уже с правильных позиций, неся радость, добро, уверенность всем тем, кто смотрит, задрав голову на эту стройку, которую строители никак не могут закончить, ибо баронский фундамент, потревоженный современными механизмами, все время чегой-то сюрпризы некоторые дает: то кривится, то проседает - так утверждают местные жители, которым всем, как и мне, ясно, что замечательный Дворец рано или поздно будет сдан в срок и принят комиссией с оценкой "отлично" или, на худой конец, "хорошо".
А надпись эта, свидетельствующая со стел о переменах, гласит следующее:
В славном сорок пятом
Ты пришел солдатом
К берегам Прибалтики,
Русский человек.
И сказал: "Довольно",
Чтобы не быть войнам,
Пусть земля советская
Будет здесь навек.
Москвичи, куряне,
Псковичи, смоляне,
Мы в трудах не ведали
Никаких преград.
Отдыха не знали,
Из руин подняли
Новый русский город,
Наш Калининград.
Таким образом, бывший Кенигсберг, а ныне Калининград, окруженный бывшими Тильзитом, Тапиау, Раушеном, Кранцем, Койвисто, Нойхаузеном, Лабиау, Фридландом, Инстенбургом, ныне соответственно Советск, Гвардейск, Светлогорск, Зеленоградск, Приморск, Гурьевск, Полесск, Правдинск, Черняховск, стал теперь центром самой нашей западной области, имеющим 366 тысяч жителей, крупным портом на Балтийском море с железнодорожным узлом, базой рыболовного и китобойного флота, городом, имеющим развитое судостроение, вагоностроение, деревообрабатывающую, целлюлозно-бумажную, рыбоконсервную промышленности, три вуза, в том числе университет, два театра и множество исторических памятников, могил, улиц, домов, деревьев. Зоопарк там еще имеется, раскинувший свою обширную территорию напротив гостиницы "Москва", где раньше гитлеровцы танцевали свои паскудные танцы, справляя фашистский шабаш, а ныне живут туристы, комадированные, отдыхающие, простые советские люди со всех концов нашей необъятной родины СССР, крупнейшего по территории государства на земном шаре, занимающего 22,4 миллиона квадратных километров, то есть практически одну шестую часть обитаемой суши, и простирающегося с востока на запад почти на 10 тысяч километров, а с севера на юг - на 5 тысяч километров.