Прекрасные похороны

Макгвайр Джейми

— Беги! Да! Беги, Крейг! Беги так быстро, как позволяет тебе твое сердечко! Тэйлор, давай! — Сказала она, когда заметила, что ее маленький сын до сих пор не начал бежать.

Тэйлор сорвался с места, но шорт-стоп поймал мяч и бросил его на вторую базу. Ни секунды не думая, Тэйлор перепрыгнул через нее и продолжил бежать, потом он остановился на базе и снял свою кепку будто он был богом бейсбола.

— Да! Это мои мальчики! — Аплодировала она, указывая на них двоих на базе. — Получите!

Тайлер вышел на площадку, выглядя круто и пугающе, будто ничего кроме него и мяча не существовало.

— Отлично, сынок, — сказала Диана, оперевшись на свои колени. У нее во рту был большой комок розовой жвачки, которую она яростно пережевывала. — У тебя получится. Расслабься. Смотри на мяч и слушай свое сердце. — Она трижды хлопнула, отходя от него. Тайлер был нашим лучшим отбивающим.

Тайлер вздохнул, встряхнул бедрами и замахнулся. Он ударил по мячу, но тот упал рядом с ним. Он нахмурился, разочарованный в себе.

Диана похлопала его по спине.

— Давай, встряхнись. Время, когда все получится, пришло.

Тайлер кивнул и постучал битой по своим бутсам. Он наклонился вперед, занял правильную позу, а затем размахнулся и запустил мяч на горку питчера. Мяч отбили, попадая прямо между второй и третьей базой, и соперники погнались за ним.

— Беги, беги, беги! — Кричала Диана, размахивая шляпой. — Беги на вторую! — Когда Тэйлор остановился на третьей, она жестом стала подзывать его к себе.

— Домой, малыш! Домой, домой, домой. Продолжай бежать, Крейг, не останавливайся! Тэйлор, домой!

Тэйлор проскользил до дома и остановился. Диана схватила его и притянула к себе поближе, крича Крейгу, который прибежала на несколько секунд позже. Третий бейсмен поймал мяч от шорт-стопа, и он швырнул мяч кетчеру.

— Возьми его, Мэддокс, — гаркнула Диана.

Тайлер принял подачу и отбил домой. Когда пыль улеглась, судья скрестил руки, после чего провел их по своим бокам.

— Сейф!

Я закричал, побежав к дому, и команда последовала за мной. Мы все столпились вокруг Дианы, стали обнимать ее, хвалить и смеяться. Родители стали поздравлять Дианиных «Little Dodgers». Диана взвизгнула и упала, обнимая мальчиков и кряхтя, когда они все на нее навалились.

После того, как мы отпраздновали победу в последнем турнире, и мальчики со своими родителями помахали нам на прощание, я крепко обнял свою жену.

— Ты разбушевалась! — Сказал я. — Мэттс Мустанги не знали, с кем столкнулись.

Она ухмыльнулась, изогнув бровь.

— Я же говорила, что они меня недооценивают.

— Так и есть. Хорошо справились с целой командой, тренер. Отличный сезон.

— Спасибо, — сказала она, чмокнув меня в щеку. Она потерла мою щетину костяшками пальцев. — Надеюсь, тебе нравится идея обо мне и команде мальчиков.

Я хихикнул в недоумении.

— Что ты имеешь в виду?

Она подняла сумку с теннисными мячиками и перекинула через плечо.

— Я беременна.

Я застыл с отвисшей челюстью, пока она шла к машине. Я посмотрел вниз на близнецов.

— Правда?

— Правда! — Крикнула она в ответ. Она поднесла ко рту большой палец и мизинец и пронзительно свистнула.

— По местам!

Томас, Тэйлор и Тайлер побежали за мамой.

Я выдохнул, надув щеки, а затем глубоко вздохнул. Я кивнул.

— Ну, хорошо. — Ребята шли со своими битами и перчатками, а я нес все остальное, натянув на голову бейсболку «Little Dodger». — Давай сделаем это.

Трентон отошел от Томаса, Трэвиса, Тэйлора, Тайлера и Шепли и поплелся на подиум — настала его очередь. Это были третьи похороны в нашей семье за шесть недель. О его горе и бессонных ночах рассказывали фиолетовые мешки под глазами и поникшие плечи. Послышалось шуршание от разворачиваемого листка со словами, которые он написал через несколько дней после того, как я его оставил. На нем было множество размазанных следов от ластика, зачеркиваний и следов от слез.

— Папа. — Он вздохнул. — Когда я сел писать это письмо, я старался думать о том, каким прекрасным отцом ты был. О сотнях раз, когда мы с тобой смеялись, или просто о моментах, которые мне запомнились. Но все, о чем я могу думать... Это о том, как мне грустно, что тебя больше нет, и как я буду по тебе скучать. Я буду скучать по твоим советам. Ты знал все обо всем, и ты всегда знал, что нужно сказать, страдал ли я или просто принимал решение. Даже когда я поступал неправильно, ты никогда... — Он покачал головой и сжал губы, пытаясь сдержать слезы, — не судил нас. Ты принимал нас и любил за то, кем мы были, даже когда нас сложно было любить. И так было с каждым из нас. Наши жены называли тебя папой, и ты действительно был им для них. Оливия... называла тебя Большим папой, и она делала это искренне. Я счастлив за то, что где бы вы не находились, вы будете вместе. Я буду скучать по историям, которые ты рассказывал о маме. Я чувствовал себя рядом с ней, сколько бы лет не проходило, потому что ты говорил о ней, говорил так, будто она все еще была с нами. Я рад, что ты, наконец, сможешь снова быть с ней. Я не рассказываю столько вещей о тебе, пап. Их невозможно перечислить все. Но всем нам повезло, что у нас было это время с тобой. Каждый, кто сталкивался с тобой, становился лучше, и это навсегда его меняло. И сейчас мы тоже навсегда изменились, потому что тебя больше нет.

— Держитесь подальше от дороги, — сказал Томас своим идентичным братьям.

Игрушечные пожарные машинки близнецов летели в метре от тротуара в двух кварталах от нашего дома, беспорядочно двигаясь и периодически врезаясь друг в друга. Я сжимал крошечную ручку Трентона, который ковылял рядом со мной в подгузнике, заметном даже через колготки и вельветовые штанишки. Трентон был закутан, словно ребенок эскимосов, а его нос и щеки раскраснелись от ледяного ветра.

Томас отогнал близнецов обратно к центру тротуара, поглубже натаскивая вязаную шапку Тэйлора на уши.

Я застегнул свою куртку, дрожа под тремя слоями одежды и задаваясь вопросом, как Диана могла быть такой счастливой, волоча меня за руку лишь в растянутом свитере и потертых джинсах для беременных. Ее припухший нос покраснел, но она настаивала, что на грани того, чтобы пропитаться потом.

— Осталась одна улица! — Сказала она, подгоняя мальчиков, чтобы они не останавливались перед нами. — Трентон, я не могу видеть тебя, когда ты идешь перед моим животом, так что если ты остановишься прямо перед мамочкой, то она тебя задавит, — сказала она, подгоняя его своими руками. — Там! — Сказала она, указывая на длинную подъездную дорожку. — Тридцать семь тысяч! Можешь в это поверить?