Прекрасный наркотик
Шрифт:
Месяцами Роб пробивал себе путь к этой банде, изображая полное безразличие к страданиям невинных людей. Он вытерпел столько одиноких ночей, наполненных болью, что просто больше не мог и не хотел так жить. Если раньше он думал, что до встречи с Моникой его мир был беспросветным, то теперь, когда её больше нет, он стал абсолютно невыносимым.
Роб уже некоторое время планировал осуществить эту самоубийственную миссию, и он был непоколебим в своём решении. Получив наконец распорядок дня их босса, он ждал его в самом подходящем для засады месте.
Звуки шагов просигнализировали, что они уже близко, и он с чувством презрения и ненависти к себе вынес себе смертельный приговор. Роб вышел из тени и успел нажать на курок до того, как был изрешечён пулями охранников. Но он улыбался, его дыхание менялось от тяжёлого до поверхностного. Он приветствовал свои палачей, с каждой пулей к нему приходила боль, а с ней отпущение грехов. Он без слов молил о прощении, представляя улыбающееся лицо своей Пуговки. Роб готов был принять смерть и всё, что она могла ему предложить — мир конец сердечных мук.
— Почему они светятся? — спросила Джосси, прислонившись к шершавому стволу старого дерева, пробуя поймать светлячков.
— Это из-за химической реакции, которая называется биолюминесценция. Фермент люцифераза взаимодействует с люцефирином, при наличии ионов магния, адинозитринфосфата и кислорода продуцируется свет, — ответил Тристан, опустив руки на свои обтянутые джинсами бёдра.
Джосси закатила глаза и улыбнулась ему, показывая, что восхищается его поразительным интеллектом в такой же степени, как и его привлекательным лицом. Она заметила, что он наблюдает за ней, но больше не боялась осуждения или того, что он откажется от неё. Ей нравилось, что его взгляд чаще останавливается на ней, нежели на чём-нибудь ещё.
— Думаешь, мы когда-нибудь постареем настолько, что уже не сможем залезть на это дерево? — спросила она, посмотрев на землю.
— Ага, когда-нибудь этот день настанет. Но тогда мы придём и сядем под ним. Будем наслаждаться его тенью и думать о днях, которые провели на его ветвях.
— Хм, звучит многообещающе, — сказала она, наклонившись и поцеловав его в губы.
В этот момент они не кинулись безудержно лапать друг друга, не ждали друг друга действий, которые приведут их к чему-то большему, а просто невинно обменивались знаками, выражающими их любовь к друг другу.
— Как ты думаешь, моя память когда-нибудь восстановится? — спросила Джосси.
— Что ж, мы попробовали возродить воспоминания с помощью рассказов о прошлом, и это не сработало. В большинстве случаев память возвращается спонтанно. Но по прошествии такого длительного промежутка времени велика вероятность того, что твоя память никогда не восстановится.
Джосси вздохнула и посмотрела туда, где солнце исчезало за деревьями. Небо окрасилось в огненно-золотой и оранжевый
— Что ты по поводу этого чувствуешь? — спросил Тристан, в его голосе сквозило любопытство.
— Хм, я думаю, что всё в порядке. Я смирилась с этим очень давно. Тем более после всего, что тогда произошло в Нью-Йорке, я не хочу помнить детали. Сейчас у меня есть ты и твоя семья, и я чувствую себя прекрасно.
Когда по коже Джосси пробежали дрожь от прохладного ночного воздуха, они спустились по веткам дерева и направились в дом. Ужин был восхитительным, впрочем, как и обычно. Битси посещала кулинарные курсы и использовала Тристана и Джосси в качестве «подопытных кроликов».
— Где отец? — спросил Тристан, заглотив очередную порцию.
— Его вызвали, поэтому его не будет какое-то время. Я думаю, вы увидитесь с ним утром, — улыбаясь, сказала Битси. — Тристан, расскажи, как твои занятия?
— Великолепно. Я сдал тесты первого курса, так что с моим расписанием к этому времени в следующем году я буду уже выпускником.
Джосси улыбнулась ему, излучая гордость. Она не могла понять, каким образом Молони удалось сбить Тристана с истинного пути, как Тристан умудрился пожертвовать стольким. Затем она напомнила себе, что всё это произошло во имя его любви к девушке, и тогда ей стало легче понять его поступки.
— Просто замечательно, дорогой! А как у тебя дела, Джосси?
— У меня всё хорошо. Я работаю над настенной живописью для банка в деловом районе. Так странно заниматься этим абсолютно легально и посреди бела дня. Занятия по изобразительному искусству для меня сущий пустяк, а вот грёбанные общеобразовательные предметы просто убивают меня.
Джосси захлопнула ладонью рот и пробормотала извинения в адрес Битси.
Битси кивнула, и они продолжили ужинать. Когда с едой было покончено, а все тарелки вымыты, они втроём расположились перед телевизором.
— Вы навещаете нас недостаточно часто, — произнесла Битси во время рекламной паузы.
— Ма, не начинай снова, — попросил её Тристан.
Джосси захихикала, когда Битси одарила сына таким взглядом, который наверно присущ лишь матерям.
— Не «мамкай» мне здесь, Тристан. Я знаю, что занятия занимают у тебя много времени, но я ожидаю, что вы будете навещать нас хотя бы один раз за месяц. Вы живёте всего то через реку от нас. И ты мог бы чаще звонить.
— Хорошо, хорошо. Что слышно от отца?
— Он вернётся домой не раньше полуночи.
Битси огляделась вокруг, словно кто-то мог подсматривать за ними, и встала. Она медленно подошла к Тристану и Джосси, на её губах была прямо-таки дьявольская усмешка.
— Я могу поделиться с вами секретом? — прошептала она.
Они оба с любопытством смотрели на Битси, пока та расстёгивала свои джинсы.
— Мам! Какого чёрта ты творишь? — воскликнул Тристан в ужасе от того, что его мать раздевается прямо перед ним.
— Ох, да успокойся, Тристан. Я просто хотела показать вам это.