Прекрасный жасмин и Неукротимый ветер
Шрифт:
Тут-то Мирэя начала понимать, что Агнес интеллигентно пытается ее унизить, да и, похоже, не только ее…
– А я сегодня завтракал и говорю служанке, а почему на столе несвежие фрукты… А она говорит, а где вам взять в такой глуши свежие, радуйтесь, что я пошла, собрала и принесла в ваш дом эти два… – вступил супруг с завуалированной подобной речью, замысловато унижая, указав на два платья.
Джордж вовсе в непонимании, бегая взором от гостя к гостье, что даже вспотели бакенбарды.
– А мне сегодня кучер говорит, ну куда же вы едете, там ведь одна грязь… – выдала Агнес, при этом улыбаясь и плавно помогая речи рукой.
Если до Джорджа не доходило, то смышленая Мирэя всё точно поняла и
– А к нам с женихом не давеча подходит подруга и говорит, ну что же вы тут в гостиной сидите в этих старых, на жёстких пружинах, креслах… а я говорю, зато мягкая обивка постелена, внешний вид красивый… а она говорит, внешний вид часто обманчив… – жестикулировала рукой так, словно невзначай показывала на пару.
Запутанные бредни не понял Джордж, зато уловила парочка, которую сравнили со старыми креслами, из разряда: мягко стелют, но жестко спать… Агнес тяжело задышала, пихая мужа в бок. Тот отклонялся от ее толчков и уже не знал, что бы сказануть этакого… Видя явное напряжение, Джордж указал на одно из платьев и сказал, что они берут его. Чек будет выписан в ближайшее время. Тогда интеллигентная семья Эткинсон встала с мест, Агнес деловито направилась на выход, за ней подкаблучник супруг, и уже у дверей дама внезапно выдала на колкие слова Мирэи:
– Чтоб тебе эта пружина кое-куда воткнулась…
Джордж разинул рот, он пришел в шок от слов воспитанной дамы – подруги его матери.
– Это не подходит, миссис Эткинсон… слишком прямолинейно, нет изюминки и загадки, – ответила ей с ухмылкой отчаянная Мирэя и посмеялась.
Ее вдруг одернул жених, лицо его пошло пятнами от стыда.
– Что это был за вздор… немедленно прекрати! – заявил он и взвинченно затоптался на месте.
Мирэя недовольно опустила брови, ирония прошла.
– Спроси у своих интеллигентных друзей! – не менее хлестко ответила она.
Девушка обошла софу и вышла из зала.
– А платье… – успокоившись, вымолвил пожалевший о выплеске эмоций Джордж.
Амрит с изумлением проводил взглядом Мирэю и едва не выронил из рук веревку, иначе полотно бы упало.
Позже в комнате Мирэя взяла палантин и стала танцевать перед зеркалом у столика. Вспомнилась Амира и ее невероятный талант в танцах, как искусно она двигала телом, то грудью, то бедрами или шевелила животом. Напевы и шум услышал за стеной Роберт, отдыхающий на кровати. Его одолел дикий интерес увидеть, что там происходит. Юноша тихонько вышел и присел у двери, заглянув в замочную скважину. Внутри мельком показывались летающие волосы Мирэи и палантин, доносилось пение, причем на неизвестном языке, не европейском. По лестнице поднимался Джордж с платьем. Роберт наконец ухватил кружащуюся Мирэю и издал голосовой звук от радости. Обнаружив племянника на корточках у двери невесты, Джордж тут же задал вопрос, что происходит. Роберт от неожиданности упал на ягодицы и округлил глаза.
– Ээ… мне показалось, Мирэя звала кого-то… может, ей плохо… – отвертелся юноша. – Там какой-то шум…
Он встал и скорее отошел к своей двери. Джордж поспешил и оттого забыл постучать, открыв дверь комнаты девушки. Она в то время соблазнительно крутила бедрами, поднимая руками локоны вверх и роняя прядки. На шум Мирэя повернулась, а заметив Джорджа, резко остановилась.
– Почему не постучал? – не довольствовалась она.
– Извини, я подумал, что-то случилось… – ответил жених, но без радости, скорее его поразило поведение девушки наедине.
Но, с другой стороны, жесты были крайне соблазнительные, взор вновь упал на постель.
– Ничего не случилось… – ответила успокоенная Мирэя.
Джордж положил платье на кровать и пошел на выход, но решил обернуться и спросить:
– Кто тебя научил такому?
Пришлось слукавить, ибо в данном обществе такие танцы были постыдны.
– Никто… я просто случайно увидела как-то давно…
Джордж с поджатыми губами покивал и вышел. Поверил ли он – неизвестно. В коридоре мелькал наглец Роберт, вроде как ненавязчиво заглядывая в спальню. Мирэя прищурилась и догадалась, что юноша заинтересовался, а коли он сын своего отца, то и методы достижения цели вполне могут быть бессовестные. Хитренькая девушка оторвала кусочек ткани от простыни и, скомкав его, засунула в замочную скважину, дабы закрыть ее. Она очень скучала по оставленной в Англии гитаре, хотелось музыки и песен. В музыкальной семье Лестер стояло лишь пианино, на нем она играла плохо. Когда матушка семейства узнала, что девица даже не владеет клавишными, то пришла в шок и вновь попыталась отговорить сына жениться на дикарке, как прозвала ее за глаза. Однако Джордж был слишком очарован, к тому же очень хотелось доказать всему миру, что именно он владеет непокорной красавицей. Да и утереть нос умершему полковнику, хотя бы сейчас, после его ухода, ведь, оказывается, отец Мирэи передумал давать разрешение на свадьбу с капитаном потому, как у него с Полом произошла стычка. Семья Лестер не рассказала девушке никаких неугодных подробностей.
Новым утром Мирэя пошла во двор и увидела сидящих там за столиком Пола и Азиза, рядом с братом стоял Джордж. Они играли в шахматы, состояние храбреца Пола было взвинченным и недовольным на самого себя, он уже несколько раз проиграл Азизу, а вот младшего брата всегда выигрывал. Джордж вообще плохо владел данной игрой.
– Шахматы придумали умные и развитые люди, а значит белокожие! – спорил Пол с братом. – Я думаю, немцы! – уверен он.
Азиз мягко пытался сказать хозяину, что шахматы – это не первая и неповторимая игра в своем роде, у них есть прародители, еще в древности в Индии была очень похожая игра и называлась «чатуранга».
– Слово-то какое чудное… не выговоришь… – произнес, посмеиваясь, Джордж про индийскую игру.
– Ну значит белые слямзили и добавили своего… – стоял на своем Пол, ибо не трепел, когда ошибается.
Азиз добавил, что данные шахматы придумали персы, позаимствовав детали у индийцев.
– Ну еще не лучше… эта грязная чернота… у них вид-то отталкивающий, что уж там до ума… – ответил хамски Пол.
Мирэя стояла за стеной и подумала, что скорее сам мужчина грязный, всегда с засаленными волосами… Пока все заняты, она решила выйти через парадные двери и надумала доехать до того разрушенного храма. Девушка и сама не знала, почему ее туда тянет… то ли искусство на стенах и декорации храма, то ли глянуть одним глазком, как там раненый… Она втихушку собралась, и сама взяла лошадь в конюшне, накинув первое, попавшее седло.
Мирэя легко нашла храм и с замиранием сердца вошла туда. Оглядевшись, девушка не увидела того мужчину, место, где он лежал, было пустым, лишь следы на земле. Значит он уже ушел… Взор ее вновь медленно направлялся по рисункам и композициям в виде занимающихся любовью людей, а теперь, как стало известно, божеств… Она смотрела и размечталась о страстной пылкой любви, о занятии ею… Изображенные разные позы немного смущали, щеки краснели, однако подобное искусство против воли сильно манило и возбуждало, желалось ощутить те самые горячие чувства… Мирэя задышала чаще, стало жарко, внизу под платьем ощущалось измененное состояние с обычного на вожделенное, точно разломили сочный плод, и потек сок… Девушка выдохнула и резко отвела голову от зрелища. Там на каменной части храма она обнаружила оставленный либо позабытый браслет незнакомца. С интересом подойдя, Мирэя взяла его и рассмотрела. Он состоял из витиеватого плетения, по центру вокруг изделия вставлены светлые камни.