Прелести жизни Книга первая Мера жизни Том – 5
Шрифт:
Был весь выпачкан в алую краску. Не видел себя со стороны, но прекрасно представлял, что мне завтра скажет мой мастер и как будут надомной смеяться мои друзья.
Меня утешала только русская поговорка, в которой говориться, что смеётся тот, кто смеётся последний. Посмотрю после на лица своих друзей, когда выиграю у них пари.
Тогда буду смеяться. Пускай они смеются сейчас. Буду смеяться после. Все-таки в этом споре все сто процентов предстоит выиграть мне. Но смеяться мне над своей победой было слишком рано.
Когда оставалось до вершины трубы всего лишь три перехода лестничных площадок, над городом разразилась такая ужасная гроза, что о подвигах мне не хотелось думать.
Теперь у меня были мысли о жизни. Грозовые молнии полыхали вокруг и в любое мгновение могли меня поразить насмерть. Мало того, прямо на этой огромной железобетонной трубе был установлен громадный штырь громоотвода. Таким образом, мог в любой момент принять молнию прямо на себя.
Думать о какой-то надписи на мокром бетоне было бесполезно. Без науки физики прекрасно знал, что масляная краска на мокром бетоне будет просто стекать и никакой надписи видно не будет.
Будут просто красные потеки. Поэтому уже на самой вершине огромной трубы ревел от страха за свою жизнь и за то, что не смогу оставить надпись на этой трубе. Все мои труды были напрасны.
Могу погибнуть на вершине своего "подвига". Так и провисел до самого утра на самой верхней площадки этой трубы. У меня не было никаких сил что-то писать по мокрому бетону на трубе.
Также не было сил спускаться обратно вниз. Весь металл лестницы и бетон трубы были будто смазаны маслом. Кроме того, мои ноги и руки стали ватными, словно меня пробил паралич.
Мои конечности болтались в паутине металла, как обрывки, завёрнутые в тряпки одежды. Теперь точно знал, что не смогу спуститься обратно вниз. Так и буду сидеть на верху, пока заживо сгною.
Затем куски моего сгнившего мяса упадут вниз. Может быть, когда-то кто-нибудь случайно придёт под эту трубу и отыщет куски от моего скелета?
Как только солнце осветило вершину огромной трубы, на которой сидел как призрак, гроза неожиданно отступила за Столовую гору. Как будто бы испугалась прихода солнца.
Бетон на трубе с солнечной стороны стал высыхать прямо на моих глазах.
Тут же вспомнил про свою банку с алой краской и про кисточку. У меня не было никаких сил достать банку с алой масляной краской из-за пазухи.
С трудом достал кисточку. Стал макать кисточку в банку с краской и с трудом выводить свои инициалы на бетоне возле металлической лестницы, прикреплённой к огромной трубе.
Дальше лестницы писать свои инициалы "ЧАС" не мог. Большое расстояние от меня. Когда начался рабочий день на заводе "Электроцинк", солнце на высоте огромной железобетонной трубы палило так, что уже боялся умереть от солнечного удара.
Но спускаться вниз тоже не мог. Видимо от сильного переохлаждения или от резкого колебания температуры, может быть, что даже от молнии, у меня полностью отказали руки и ноги?
Ни знаю, как это можно назвать. Судорога, паралич, ревматизм или ещё какое-то заболевание от резкого изменения погоды или нервный срыв.
Чтобы там не было, но был не подвижен. Мало того, мне горло перехватило и несмотря на то, что по природе очень горластый человек, ни мог произнести не единого слова. Даже шипеть не мог. Надо было что-то предпринимать для своего спасения.
В это время близко от трубы крутился народ. Но никто не соизволил посмотреть вверх трубы. Прошло ещё неопределённое время моего терпения.
Понял, что, если ни дам знать о себе, так и умру на этой злополучной высоте. Скрипя зубами от боли в костях, с огромным трудом и болью протянул руку к банке с краской.
Одним рывком выдернул банку с краской из-за пазухи и выбросил её вниз прямо под ноги стоящих под трубою людей. В тот же миг почувствовал, как резкая боль пронизала всё моё тело.
Потерял сознание или просто заснул от усталости, зависнув на самой верхней площадке лестницы на самом верху огромной железобетонной трубы. Мне совершенно неизвестно, сколько времени был без сознания или спал на этой высоте.
Когда мне стали к носу подносить ватку с нашатырным спиртом, то очухался. Стал вертеть головой во все стороны. Увидел над собой лицо мастера бригады строителей-высотников и голубое небо, залитое яркими лучами солнца.
Мне что-то говорили. Но ничего не слышал. Мне заложило уши от давления на этой огромной высоте. Всё также весел на верхней площадке лестницы на самой вершине этой громадной железобетонной трубе и не мог понять, что от меня хотят эти люди.
– Надо вызвать вертолёт. – наконец-то разобрал голос мастера. – По-другому мы его не сможем вытащить. Вообще удивительно, как только этот пацан ухитрился забраться сюда без страховки.
Прошло ещё какое-то время. Над моей головой появился вертолёт с оглушительным треском. Меня обвязали со всех сторон огромными ремнями. Аккуратно вытащили из ловушки лестничного ограждения и осторожно отпустили.
У меня от страха из груди едва не выскочило сердце. Стал болтаться на длинной широкой ленте, на которой переносят многотонные грузы на вертолёте. Болтался во все стороны и едва не ударился головой об эту огромную железобетонную трубу.
Вертолёт, медленно передвигаясь по воздуху, понёс меня до самого высокого здания завода. На крыше этого здания стояли медики в белой одежде и много мужчин в гражданской одежде. Меня отцепили от ремней вертолёта и понесли вниз по лестнице с крыши административного здания завода "Электроцинк" до машины скорой помощи, которая стояла у дверей этого здания.
Там сняли с меня всю одежду, испачканную в алую масляную краску. Затем в одних трусах засунули меня на носилках в машину скорой помощи и отвезли в городскую травматологическую больницу.