Прелести жизни. Книга первая. Мера жизни. Том 3
Шрифт:
Договариваться о новой встрече ни стали. Так как каждый из нас прекрасно знал, что следующая массовая встреча будет у нас на нейтральной стороне между старым и новым городом.
– О! Боже мой! Да на вас живого места нет! – возмущённо, поинтересовалась моя мама, когда мы с Абдуллом робко вошли в нашу общую коммунальную квартиру. – Опять с городскими подрались!?
Мы оба молча, кивнули головами. Больше говорить нечего. Всё остальное было видно на нашем теле без слов. Нам нужна была первая медицинская помощь.
Поэтому моя мама меня и Абдулла тут же отвела за стол на кухню. Мама усадила нас завтракать за стол возле окна. Сама в это время пошла в нашу комнату за медицинскими препаратами, чтобы лечить нас от ран и царапин.
– Из-за ваших постоянных драк наша коммуналка превратилась в госпиталь. – с огорчением, сказала мама, открывая флакон с перекисью водорода. – Вся квартира пропиталась запахами лекарств.
Мама вначале по очереди обработала наши раны перекисью водорода. Затем на серьёзные ранения стала накладывать марлевые повязки с лекарством от ран.
Мелкие ранки и царапины, мама просто смочила ваткой с йодом и с зелёнкой. Мама делала медицинские процедуры так хорошо, словно работала медсестрой. Во время медицинских процедур мы кривились от ожогов йода и зелёнки, но старались не показывать страха перед болью.
Ведь мы индейцы, которые терпят боль. Целую неделю мы были под присмотром наших мам и парализованной на ноги бабушки Нюси. Нам постоянно меняли повязки на ранах и смазывали ранки козьим жиром, чтобы быстрее ранки затягивались.
В эти дни дома не было наших отцов. Мой отец был в горах по сбору оригиналов. Отец Абдулла дежурил вахтовым методом далеко в море на нефтяных промыслах на буровых вышках.
Так что мы легко избежали домашней порки за свои подвиги в драке с бледнолицыми. Отец Сулима сдержал своё слово. За три часа до футбольного матча на стадионе собрались на родительское собрание родители и дети двух районов одного города.
На собрании был всего один вопрос, это массовая драка между детьми старого и нового города. Всех драчунов вывели на середину стадиона и стали публично позорить.
Объясняли, что драться в таком городе, как Избербаш, это должно быть стыдно перед родителями, которые воевали против фашистов для того, чтобы на земле наших предков никогда не было войны между народами кавказских гор. Наши родители и просто взрослые на стадионе были правы в том, что обсуждали нашу драку. В нашем небольшом населённом пункте, где на два района было чуть больше сотни жилых домов, проживали около двухсот национальностей со всего Советского Союза.
Одних только местных национальностей было шесть десятков и столько же диалектов похожих народностей Дагестана. В одном нашем жилом двухэтажном доме из четырёх подъездов проживали представители почти ста национальностей.
Причём большинство семей были в смешанных парах разных национальностей. Подавляюще большинство мужчин старого и нового города были солдатами и офицерами войны с фашистами.
Многие из них вернулись с полей сражения инвалидами. Самоё удивительное было то, что в массовой драке между пацанами двух районов участвовали подростки от десяти до четырнадцати лет.
В большинстве ровесники после военного рождения. Младше нас дети были постоянно под присмотром родителей. Старше нас пацаны, рождённые до войны и во время войны, вообще-то были взрослыми.
Повзрослевшие дети войны занимались учёбой и созданием семей. Так что вопрос о массовой драке стоял на одном поколении детей. Нас ни стали придавать публичным розгам, как того хотел отец Сулима.
Но от нас потребовали клятвы по законам индейцев и по законам народов кавказских гор, что мы больше никогда не поднимем руку на своего соседа, брата и друга по крови.
Любой пацан, индеец или бледнолицый, нарушивший клятву будет публично наказан розгами на центральном стадионе нашего города. Буду откровенным перед памятью своего детства.
Братской дружбы между нами и бледнолицыми ни стало. Но массовые драки между старым городом и Новым городком прекратились. Вскоре новостройки с обеих сторон слили в один город оба населённых пункта.
Как таково, враждовать стало не с кем. К тому же мы повзрослели и только со смехом вспоминали наши былые сражения. Спустя несколько десятков лет после нашей последней драки с пацанами старого города, меня прихватил сильный радикулит.
Спина так сильно болела, что не мог двигаться. Врачам ничего не оставалось делать, как отправить меня лечится в пансионат «Зумрад» в Ферганской долине возле Исфары.
Город напрямую связан с подвигами полководца Александра Македонского и не порабощённым им местным народом под общим названием «Согдианы». На этом месте великий воин сказал на своём языке «Ис фара!» «Остановимся здесь!». Отсюда появился в Ферганской долине город с македонским названием.
Сам город мне не довелось посетить, но остановиться здесь, как того требовал великий воин, стоило хотя бы на лечение своих стареющих костей.
К моему удивлению, меня ни стали лечить уколами и какими-то болезненными процедурами, которые применяют в больницах и в госпиталях.
Мне назначили ванны с парафином, душ Шарко и грязевые ванны из чёрной грязи, а также ходьба и в дальнейшем бег в сторону вершины поросшей густой растительностью, в виде дикорастущих плодовых деревьев. В основном росли абрикосы.
– Это что за грязь с таким знакомым мне запахом? – поинтересовался, когда меня обмазали темнокоричневой грязью.
– Эту грязь называют «озокерит» вулканического происхождения. – объяснил мне лечащий врач.
– У меня вообще-то прекрасная память. – задумчиво, сказал вслух сам себе. – Но никак не могу вспомнить, где когда-то встречал такой запах. Так хорошо помню запах, словно всё было вчера.