Прелести жизни. Книга первая. Мера жизни. Том 3
Шрифт:
Мне никак не удавалось перевернуться в воде вверх головой, чтобы вынырнуть наружу и хлебнуть воздуха вместо горькой солёной морской воды. Вероятно, на пляже поняли, что тону.
Со всех сторон ко мне ринулись люди. Ближе всех оказалась моя одноклассница Жарцова-Иваненко Гала, которая стояла на первой площадке вышки и когда заорал в воде, так она тут же нырнула ко мне.
Видимо, это она подумала, что меня схватила судорога. Но так как все девчонки истерически боялись судороги, то у них в купальниках всегда были булавки.
В народе
Заорал ещё сильнее под водой из-за этой булавки и как пробка из бутылки шампанского вина, выскочил из морской воды, где меня в тот же миг подхватили взрослые и затащили в спасательную лодку.
Тут же хотели сделать мне искусственное дыхание. Но в воде не тонул. Просто нахлебался морской воды, когда кричал от боли. В лодке тоже продолжал орать, но только уже ни от того, что ударился ляжками об воду, а оттого, что Жарцова-Иваненко Гала воткнула мне в пятку свою иголку до самой кости.
Но в морской воде всё быстро заживает. К вечеру моя уколотая пятка зажила. Лишь синяки на моих ляжках напоминали мне о моём нырянии с самой верхней вышки.
Даже эти синяки на моих ляжка были ни очень заметны под сильным темнокоричневым загаром.
Так что ничего страшного со мной не произошло. Только с того дня стал ещё более знаменитым среди моих ровесников.
Обо мне ходили легенды, как о самом лучшем ныряльщике во всём Избербаше. Говорили, что вообще не боюсь, высоты и могу прыгнуть откуда угодно. Лишь бы была гарантия, что не разобьюсь обо что-то твёрдое в морской воде.
3. Прыжок с эстакады.
– Пацаны из города говорят, что у них есть один пацан, который прыгает с нефтяной вышки на эстакаде, – сказали мне как-то друзья. – Мы пацанам из города сказали, что ты тоже можешь свободно прыгнуть с нефтяной вышки на эстакаде в воду. Они хотят с нами поспорить на свою лодку.
Конечно же, не мог подвести своих друзей. Тем более что спор был на лодку. В нашей ораве лодки не было. Поэтому мы на спор поставили все свои рыболовецкие снасти и даже разные коллекции, которые фактически были у каждого пацана.
Представители обоих сторон оценили спорные ставки, как равные и стали вести свои переговоры о намеченном дне нашей встречи для моего прыжка с нефтяной вышки.
Нефтяная заброшенная эстакада находилась по самой середине между старым и новым городом Избербаш. Нефтяная эстакада была такой же спорной территорией, как городской стадион.
Но мы так часто не дрались за территории на нефтяной вышке, как за территорию на городском стадионе. Мы даже нашли компромиссное решение в спорном вопросе на эстакаде.
Мы договорились, что пацаны старого города ловят рыбу на эстакаде, со своей стороны. В то время как пацаны Нового городка ловят рыбу на эстакаде, со своей стороны.
Любой, кто нарушит договор, лишается рыболовных снастей и изгоняется сообща из эстакады.
Договору придерживались все. Не помню ни одного случая, чтобы кто-то нарушил наш договор.
Нефтяная эстакада заслуживала того, чтобы за неё бороться. Здесь на бетонных сваях круглый год росли сочные ракушки. Ракушки любили такие рыбы, как берш и кутум.
Огромные стаи рыб или просто одиночки кутума приплывали к этим сваям, облепленным сочными ракушками. Рыбакам оставалось лишь подготовить сочные ракушки в виде приманки.
Когда кутумы и берши собирались возле свай, то надо было подвести им под нос раскрытую сочную ракушку, насаженную на большой крючок. Берш или кутум заглатывал сочную ракушку вместе с крючком.
После чего надо было спешить вытащить пойманную рыбу наверх нефтяной эстакады. Бывало так, что огромная рыбина срывалась с крючка или обрывала леску.
Тогда морская вода становилась ещё солоней от слез рыбака, упустившего огромную рыбу. Но если рыбаку удавалось вытащить на морскую нефтяную эстакаду огромную рыбу, то с этого времени рыбак становился легендой дня.
За все годы моей жизни в Новом городке в Избербаше, мне ни разу не удавалось поймать с нефтяной эстакады ни одной огромной рыбы. Таких рыб, как тарань или бычок мы ловили всюду на Каспийском море. Поэтому никто не гордился такой рыбой, пойманной на нефтяной эстакаде. Но всё равно там прославился. Мы выбрали такой день, когда на нефтяной эстакаде не было рыбной ловли и взрослые были на работе.
С самого раннего утра к нефтяной эстакаде, уходящей в море стали подтягиваться пацаны со старого и с нового города.
Каждый должен был привести спорный трофей, который надо было положить в нейтральном месте. Кто выигрывал спор, тот забирал всё то, что лежало на нейтральной спорной полосе.
Когда к семи часам утра мы увидели пацанов старого города плывущими к нам на спорной лодке со своей стороны, то поднялся на эстакаду и пошёл осмотреть место моего падения в морскую воду.
Здесь нужна была огромная предосторожность. Даже тонкая леска в воде могла меня разрезать на две половинки. Вовремя моего падения на неё с огромной высоты.
Не говорю, о случайно проплывающей по воде газете. Местные жителя рассказывали такие легенды, что если человек нырял с высоты на газету, то либо разбивался насмерть, либо сходил с ума от удара головой об газету на воде.
Мне совсем не хотелось убиваться, насмерть об газету на морской воде или сходить с ума от удара головой об газету. Хотя нырять головой в морскую воду с нефтяной вышки не собирался.
Спорщикам нужен был лишь результат моего прыжка. В морской воде под нефтяной вышкой не было ничего опасного. Мог свободно подняться на нефтяную вышку для своего прыжка. В это время чуть ли ни обе стороны старого и нового города собрались к нефтяной эстакаде.