Прелестная сумасбродка
Шрифт:
— В общем, ты понимаешь, о чем я. Такой же огромный и отвратительный, как и он сам! Фу! — Она скорчила гримасу. — Гора мускулов — только и всего! Если я откажу ему в исполнении супружеских обязанностей, можешь не сомневаться — бухаться на колени он не станет, а просто найдет себе какую-нибудь певичку!
Подняв взгляд, Мэри заметила, что подруга воспринимает ее пламенные речи как-то странно. Округлив глаза и приоткрыв рот, Пенни смотрела куда-то поверх головы Мэри; чашка в руке у нее накренилась, и чай капал на платье.
Схватив льняную салфетку, Мэри принялась вытирать пролитый чай.
— Да помоги же мне, Пенни! — говорила она, тщетно стараясь вручить подруге вторую салфетку. — И держи чашку как следует! Смотри, у тебя льется!
Но Пенни не отрывала глаз от дверей, где ясно обрисовывался высокий черный мужской силуэт.
— Г-герцог! — прошептала она еле слышно. Бедняжка Пенни была напугана почти до обморока.
Один бог знает, как долго герцог простоял в дверях, но, несомненно, он слышал и нелестные высказывания Мэри о своей персоне, и дерзкие предложения Пенелопы.
— Не говоря уж о том, — продолжала Мэри, — что я попросту не знаю, как взяться за такое дело! Я хочу сказать — как обворожить мужчину.
На мгновение она задумалась.
— Конечно, надо сбросить с себя одежду, пройтись по спальне обнаженной, потом лечь в какую-нибудь соблазнительную позу (знать бы только, какие позы у мужчин считаются соблазнительными!). Но, мне кажется, этого будет маловато. Чтобы человек вроде герцога Уэстермира согласился выложить свои денежки на школу и больницу, требуется нечто большее.
Зловещая темная фигура двинулась к ним. Толстый ковер заглушал ее шаги.
— М-может быть, — пролепетала Пенелопа, не отрывая глаз от герцога, — может быть, любящая и добродетельная женщина вроде тебя поможет ему осознать свои ошибки, и он займется благотворительностью добровольно, по зову сердца?
— Это было бы лучше всего, — со вздохом заметила Мэри. — Только откуда возьмется любовь? Вспомни, что пишет об этом Мэри Уоллстонкрафт: «Истинная любовь свободна, и там, где царят дружба и взаимное уважение, едва ли необходимы цепи брака».
Она отложила салфетку и потянулась за бутербродом.
— Такая любовь возможна только с идеальным мужчиной, — продолжала она мечтательно. — А где же его найдешь?
Мэри и не подозревала, что Доминик, герцог Уэстермир, в этот миг стоит у нее за спиной.
— О чем разговор? — рявкнул он ей в самое ухо. — Шантаж, мошенничество и свободная любовь?
Обе женщины с визгом вскочили с мест. Чашки полетели на пол — хорошо еще, что они были серебряные и не могли разбиться. Мэри уронила бутерброд; Пенни неизвестно зачем схватила свой черно-желтый плед и прикрылась им, словно щитом.
На лице герцога отразилось отчаяние.
— Опять! — простонал он. — Опять эта мерзкая пестрая тряпка!!
Вырвав плед из рук бедной девушки, герцог швырнул его в камин и принялся ожесточенно мешать угли кочергой.
— Будь я трижды проклят! — взревел он, вздымая кочергу к небесам. — Нигде нет спасения от просвещенных женщин! Господи, будет ли этому конец?!
Для Пенелопы это оказалось последней каплей. Бедняжка тихо ахнула и мешком повалилась на ковер.
3.
Не успел Доминик выехать из Бристоля, как его любимый жеребец по кличке Ватерлоо, полученный в подарок от герцога Веллингтона в память о знаменитой битве, потерял подкову.
Это досадное происшествие случилось в Суиндоне; дождь лил вовсю, а до Лондона оставалось добрых сорок миль. Доминик проклинал себя за то, что отправился в путешествие верхом, не взяв карету, но от проклятий и запоздалых сожалений было мало толку.
Коня пришлось оставить в придорожной гостинице, а вместо него нанять какую-то полудохлую клячу, что, конечно, не улучшило герцогского настроения. О том, что может сделать с жеребцом полупьяный деревенский кузнец, Доминик предпочитал не думать вовсе.
Измученный, промокший насквозь, простуженный и злой на весь белый свет, герцог добрался наконец до своего лондонского особняка, влетел внутрь и, даже не сбросив плащ на руки верному дворецкому, устремился в библиотеку. Там, надеялся он, ждет его горящий камин и рюмочка бренди.
Однако у дверей герцог Уэстермир остановился как вкопанный: из библиотеки слышались приглушенные женские голоса. Похоже, его любимое место занято незваными гостями.
Заглянув в приоткрытую дверь, герцог увидел, как блестит серебряный чайник: очевидно, мисс Фенвик поставила на стол любимый сервиз его матери.
Прислушавшись к разговору женщин, Доминик различил слова, от которых у него потемнело в глазах, а по голове словно кувалдой ударили. Он не верил собственным ушам. Неужели эта наглая девица и вправду собирается его… тьфу ты черт… «обворожить»?!
Но нет, герцог не ошибся: трепетные юные девы с удивительным хладнокровием (тем более удивительным, что они сидели у него в доме, грелись у его очага и пили его чай) обсуждали, как превратить Доминика Уэстермира в «раба страсти» — иными словами, в жалкого слюнявого идиота, недостойного называться настоящим мужчиной.
А затем выманить у него «крупную сумму» на какую-то дурацкую благотворительность!
Черт побери, это уже слишком! Пока он, проклиная все на свете, скакал под дождем по раскисшей дороге, эти две хорошенькие мошенницы, греясь у огонька и лакомясь горячим чаем, решали, как бы половчее сделать из него дурака!
Были в их речах и другие интересные моменты, но Доминик решил, что услышал достаточно.
Он отворил дверь и начал бесшумно красться по персидскому ковру, желая застать негодяек врасплох.